После 10 лет, которые напоминали медовый месяц, турецко-сирийские отношения переживают тяжелые времена. Турция предоставляет платформу для оппозиции, стремящейся свергнуть режим Дамаска, а режим Башара аль-Асада позволяет боевикам Рабочей партии Курдистана (РПК) проникать на территорию Сирии.
Если режим Асада просуществует дольше, чем многие ожидают, в недалеком будущем нас, возможно, ожидают еще менее благоприятные изменения. После тех разногласий, которые имели место между Анкарой и Дамаском, невозможно восстановить двусторонние отношения этих государств. Пока Сирия управляется режимом Асада, к Анкаре там будут относиться с недоверием.
Последние комментарии и статьи утверждают, что Асад может продержаться дольше, чем ожидалось. Ему оказывается международная поддержка, при этом он также проявил успехи в объединении армии и бюрократии. Однако это неудивительно. То, что называют «сирийским государством» на самом деле представляет собой не что иное, как огромный аппарат системы безопасности. С начала 1970х годов в отношениях государства и общества в Сирии доминировала ориентация на безопасность, причем не только во время кризисов, но и в обычное время. Механизм работы сирийской государственной безопасности неясен. Она представляет собой конгломерат государственных институтов, поля деятельности которых пересекаются и которые включают множество социальных организаций. Таким образом, режиму Асада известны мельчайшие детали жизни его общества.
Вторым критическим моментом является то факт, что оппозиция не смогла заручиться поддержкой среднего класса, который включает семьи суннитов. В отличие от ливийской или египетской оппозиции сирийская оппозиция воспринимается как очень сдержанная, неорганизованная группа, которая ставит под угрозу установившиеся интересы сирийского среднего класса.
Возвращаясь к позиции Турции: с самого начала было ясно, что в сирийском вопросе Турция пытается отстаивать свои моральные устои, чего бы это ни стоило. Таким образом, с точки зрения морали критиковать турецкую внешнюю политику, которую она проводит в отношении Сирии, нельзя. Как бы то ни было, главный вопрос в следующем: Может ли Турция разработать этическое видение ситуации, отличное от того, которого она придерживается сейчас, способное дать ей больше рычагов для разрешения сирийского кризиса? Здесь есть два момента, которые заслуживают особого внимания:
Во-первых, Турция поспешила в отношениях с Сирией. Меньше, чем за два месяца, Турция рассказала все о своей стратегии, что, по иронии судьбы, заставило сирийский режим отмежеваться от Анкары. Турция могла действовать гораздо медленнее и избежать резких действий и заявлений, которые разрушили ее близкие отношения с Сирией. Сегодня моральный облик Анкары сохранен, но из-за этого Турция больше не может позитивно влиять на события в Сирии.
Во-вторых, Турция могла вести более эффективный диалог. Ведущие государственные деятели Турции слишком резко критиковали Асада. Сработало ли это? Нет. Вообще-то очень редко государственных деятелей убеждают советы лидеров других стран. Возможно, сохранение коридора к режиму Асада, неважно, насколько узкого, было бы лучшей альтернативой.
С самых первых дней было совершенно ясно, что сирийский кризис не похож ни на один из предыдущих кризисов в регионе и что он будет длиться дольше, чем они. Интересно, что, несмотря на эти ранние знаки, Турция выступила с радикальной и недальновидной стратегией. Возможно, Анкара ожидала, что режим Асада в скором времени будет свергнут, как это случилось с подобными режимами в других арабских странах. Как бы то ни было, для внешней политики слова и действия являются решающими, и Турция сама загнала себя в эти рамки. В результате у нее теперь нет других альтернатив, кроме как способствовать смене режима в Сирии.
Стоит отметить, что впервые со времени своего создания в 1923 году Турция встала на столь амбициозный путь. С исторической точки зрения требование смены режима в соседнем государстве звучит необычно для турецкой внешней политики. Разумеется, опасность такого заявления ясна: если ты проиграешь, то потеряешь добрососедские отношения.