В кинокадрах присутствует какой-то мистический дух, описать который невозможно. Они похожи на стихи, ритм, мелодия и смысл которых меняется в зависимости от звуков и порядка слов.
Зритель, который хочет, хотя и немного боится, отдалиться от своей жизни на этой странной планете, с помощью отражающихся от экран теней, света, слов, музыки, игры звука выстраивает свою собственную фантазию, свой мир грёз. Он сталкивается с различными сторонами этой фантазии, с тем, чего увидеть раньше не мог, так как не всматривался пристально, и в результате ему выпадает шанс увидеть в большом зеркале мира человека таким, каков он есть. Это прекрасная, особенная встреча и для кинематографа, и для нас – обычных людей, каждый день играющих какие-нибудь роли в этой жизни. И постановщик этой игры - режиссёр, мастерски плетущий сеть тонких образов, способный проникать в самые глубины памяти.
Ингмар Бергман является одним из выдающихся режиссеров нашего времени. Но каким на самом деле был тот человек, который рассказывал нам о жизни на языке кино, прибегая к богатым ассоциациям, через культурные коды, сквозь призму своих тревог и слабостей? Почему он так полюбил кино? Как воспринимал себя и других режиссеров в этом волшебном мире кинематографа? Откуда тянутся эти нерешительность и противоречия, которые часто встречаются в его интервью? Что скрывалось за импульсом, сподвигшим Бергмана снимать автобиографическое кино? Ответы на эти и другие вопросы я люблю находить в книгах, в которых собраны его интервью. Кому-то, может быть, достаточно просмотра фильмов, чтобы понять режиссера, но есть и такие, кто любит постигать жизнь изнутри, как дети, которым важно разобрать игрушку, чтобы понять, как она работает. И для таких людей подобного рода книги очень важны.
Переведённые на турецкий язык интервью Ингмара Бергмана выпущены в книге под названием «Кинематограф - это человеческое лицо», продолжающей серию книг о кино издательства Agora Kitaplığı. Оригинальное название книги звучит как Interviews with Bergman. Название турецкой книги кажется мне очень удачным, так как точно передаёт основную особенность стиля работ Бергмана, считавшего, что человеческое лицо – это лучшее, что может дать кинематограф. Книгу к изданию подготовил профессор Рафаэль Шаргель. В своём вступительном слове он подчёркивает важность собранных в книге бесед с режиссёром: «Те, кто хотят составить представление об этом человек, смогут это сделать. Те, кто надеются встретить единомышленника, найдут такого человека в его лице. Эта книга рассказывает о работах Бергмана, но также она интересна с точки зрения искусства интервьюирования».
Прочитав эту книгу, я как человек, который вот уже много лет берёт интервью у разных людей, не могу с этими словами не согласиться. Вероятно, все бравшие у Бергмана интервью журналисты, пытавшиеся докопаться до его истинных чувств и мыслей, удивить режиссёра, сбить его с толку, раззадорить, были обескуражены простыми ответами Бергмана на самые запутанные вопросы. Мне наиболее поразительными показались его слова о психотерапевтическом воздействии кинематографа на него самого, о способах переноса на экран взгляда режиссёра на своё детство, семью, женщин. Интересно его высказывание о том, что при написании сценария он искал в самих словах что-то, что словами выразить невозможно. Для поклонников кино ценными покажутся его мысли относительно того, что самое близкое к кинематографу искусство не театр или литература, а музыка. Бергман рассказывает о том, как все его фильмы в конце превращаются в некую фантазию, сон, как ему удавалось этого достичь в эмоциональном плане и на техническом уровне. И снова его мысли о «детстве, лицах и женщинах»: «Мне кажется, самое лучшее в кинематографе – это человеческое лицо. Я наблюдатель. Смотреть на кого-то, видеть, как постоянно меняется выражение его лица, его взгляд, форма бровей, губ – в этом для меня заключена драма. Я всегда именно так раскрываю главную тему моих работ – отношения между людьми. Единственное средство, к которому я обращаюсь в своей профессии, - это моё восприятие, мои ощущения».
Когда эта книга была закончена, Бергман отмечал свой восемьдесят восьмой день рождения. Мне кажется, до последнего момента он жил в настоящем, помещённом в прошлое. Ему недостаточно было написать автобиографию «Волшебный фонарь». Он хотел заглянуть в полные непонимания отношения с матерью и отцом, всё время пытался подкорректировать связанные с ними фильмы. «Я не создавал свои произведения с той целью, чтобы их вечно помнили. Я воспринимаю себя как ремесленник, который делает стулья и столы, чтобы они пригодились человеку, и горжусь этим», - говорит Бергман.
Режиссёр полагал, что если бы он работал постоянно, то сошёл бы с ума. Конечно, Бергман больше, чем просто ремесленник. Я всегда буду видеть его стоящим на острове Фаро, где он снимал свой фильм «Персона». Он внимательно всматривается в человеческие лица, лица любимых, лицо этого беспокойного мира, а позади этих лиц вздымаются волны, озарённые привычным для северных краёв тусклым светом, дует ветер, летают чайки. Бесконечность моря рождает беспокойное чувство безвременья. Из этого пристального взгляда рождаются один за другим фильмы, а он всё вглядывается в земляничную поляну. Именно этот фильм с одноимённым названием так точно отразил его эстетическое восприятие жизни. «Двери между старостью и вчерашним детством открыты, открыты настежь», - говорил Бергман. Да, это так, они распахнуты всегда…