Афган: до и после...

Военный корреспондент Вячеслав Киселев: сегодня путь советских войск здесь повторяют американские солдаты. О войне обычно вспоминают люди военные.

Они не без удовольствия рассказывают о былых баталиях, о количестве уничтоженного неприятеля и боевой техники.

Сегодня, в 23-ю годовщину вывода советских войск из Афганистана, о «самой неизвестной 10-летней войне» «МК» рассказывает человек сугубо штатский — Вячеслав Киселев. В 80-е годы прошлого столетия он являлся спецкором АПН (Агентство печати «Новости») и выезжал в Афган на крупные боевые операции или освещение важных политических переговоров. Так сказать, к штыку приравнял не перо, а свою фотокамеру.

В его коллекции тысячи фотографий о той войне. В 2006 году вышел авторский фотоальбом «Вспомним Афганистан», за создание которого он получил звание лауреата премии Союза журналистов России. Еще за одну работу — «Борис Громов. Шаг за шагом» — он получил диплом в номинации «лучшее журналистское произведение 2010 года».

Признается, что никогда не заводил знакомств со своими фотогероями. «На войне все одинаковы, офицеры даже знаков отличия не носили. И хлебали все из одного котелка. Правило любой войны — не сообщать конкретных фамилий. У меня все герои безымянные».

Просматриваем фотографии грозовых афганских лет. Некоторые из них обошли все газеты мира, побеждали в международных конкурсах. Например, эта: еще свободный от колонн советской военной техники мост через Амударью в Термезе. Май 1988 года, через мгновение по нему на родину двинется первая партия воинов-интернационалистов.

— Эта карточка, — обращает он мое внимание, — тоже памятна. Мне с коллегой из газеты «Красная звезда» Виктором Хабаровым удалось завладеть телескопической вышкой на погранзаставе в Термезе и получить замечательную точку съемки.

Тот же мост, только уже с танками и БТРами. Но — в феврале 1989 года, война закончилась!

Смотрим дальше. Вот легендарный перевал Саланг, подбитая и почерневшая от гари техника. Госпиталь, тяжелораненый прапорщик, хирурги извлекли из него пять пуль. А это, поясняет Киселев, Шелковое ущелье — одно из опаснейших направлений, дорога между Кабулом и Джелалабадом. Там горный серпантин в пять ярусов. Раньше с их высот советские колонны обстреливали душманы, сегодня талибы — но уже натовские формирования.

— Кстати, — продолжает Вячеслав Петрович, — не так давно я снова побывал в Афганистане, спустя 20 лет после войны. В кабульском аэропорту увидел огромные плакаты, снимки Раббани, «паншерского льва» Ахмадшаха Масуда и тогдашнего президента Наджибуллы — снимок, сделанный мною!

В общей сложности Вячеслав Киселев, фотокорреспондент советского АПН, в Афгане в длительных командировках был 8 раз, всего набирается около 2 лет. Можно сказать, с «Лейкой» и блокнотом фронтовые дороги прошел вдоль и поперек: Кабул, Баграм, Джелалабад, Кандагар, Паншерское ущелье... Из всех узнаваемых ныне политиков тогда пересекался только с депутатом Госдумы Николаем Ковалевым — в то время он был в звании подполковника КГБ. Про командующего 40-й армией генерала Бориса Громова отзывается скупо, повторяет только то, что слышал о командарме в дивизиях и в полках: суровый, но справедливый. Несколько раз встречался с ним на пресс-конференциях в штабе армии — и не больше. Ближе познакомились во время вывода войск. И после войны, когда Борис Всеволодович стал губернатором Подмосковья.

— В то время, — вспоминает он, — афганская кампания официально преподносилась некой гуманитарной миссией, которую оказывал ограниченный контингент советских войск. На могилах солдат даже запрещали указывать, что погиб в Афганистане. Конечно, в печати не называлась фамилия командующего. А уж речи о том, чтобы его сфотографировать, и вовсе не шло. В штаб 40-й армии, который находился «на горке» в Кабуле, во дворце Амина, гражданских журналистов не пускали. Война...

Спрашиваю коллегу: как ему, сугубо штатскому, удавалось выполнять задание редакции на передовой? Ведь по международной конвенции журналисты не имеют права на ношение оружия! Как журналист журналисту он признается, что порой бывало несладко. Ведь пишущий корреспондент (он с укором посмотрел в мою сторону) о сражении может подготовить репортаж из штаба. А снимающему, чтобы сделать кадр, нужно высунуться из окопа хотя бы раз. Почувствуй разницу. Пули мимо носа у меня свистели.

Бог миловал. Конечно, были инструктажи, их проводили особисты, впрочем, достаточно формально. «На войне быстро понимаешь, как себя вести, если не хочешь оказаться в цинке. Война этому быстро учит». Из личного боевого опыта: если сидишь «на броне», нельзя свешивать ноги в люк БТРа. При попадании машины на мину шансов спастись никаких. Под ногами должна быть опора, чтоб вовремя оттолкнуться и соскочить.

А в переделки Киселев попадал не раз. Однажды группа журналистов поехала снимать артиллерийский полк под Кандагаром. Потом гостей посадили в джип, и они помчались обратно, в аэропорт. И тут колонну стала накрывать артиллерия противника, то есть душманов. Если по-честному, то еле-еле ноги унесли, один из сопровождавших их бойцов афганской народной армии был убит, еще несколько ранены. Разрывы снарядов — как капли дождя, от них не убежишь.

Как-то ему по договоренности с душманами (!) удалось побывать на их позиции, у полевого командира, чье имя он за давностью лет уже не помнит. Соблюдая полную конспирацию, «духи» долго везли его по горам и долам, так они оказались в хорошо охраняемом кишлаке. Встретили Киселева достаточно приветливо, отдали должное храбрости советского солдата, показали свои боевые арсеналы — впечатляюще: из стрелкового оружия — советские автоматы Калашникова, но все остальное — американское.

Запомнился такой эпизод. Уже перед отъездом к своим Киселев увидел собаку, которая рвалась к нему, а ее с трудом сдерживал молодой бородатый душман.

— Я понял, что ее бояться не следует, овчарка просто хочет потереться о мои ноги, — рассказывает он. — Подошел к ней, погладил. Собака была счастлива, она с радостным визгом меня всего обнюхала. Мне сказали, что это была наша, советская собака, из числа тех, что отыскивали мины. Ее инструктор погиб в бою, а собака в суматохе оказалась в плену и, судя по всему, была рада встретить земляка, она почуяла русский дух! Мы с ней попрощались взглядами, понимая друг друга...

Но, как говорится, не войной единой... Как-то в августе Киселев оказался на перевале Саланг, в расположении мотострелкового подразделения. Жара страшная, 500С в тени, попросил воды. Офицер говорит солдату: принеси журналисту чайник!

«Дают мне большой армейский алюминиевый чайник, наливаю в кружку, выпиваю... Нектар! Еще махнул кружку — и захмелел! В такую жару ягоды начинали бродить — и получалось настоящее вино!»

— Удивляюсь изобретательности наших ребят, — признается он, — высоко в горах из пустых ящиков из-под снарядов они сооружали бани. Камни обливали водой — и получалась парилка!

Как ни странно, но в 80-е годы прошлого столетия на восточных базарах Кабула и других крупных городов можно было купить почти все, что в Союзе считалось дефицитом. В отсталой по индустриальным меркам стране действовал настоящий рынок — и на скромное довольствие (его часть выплачивалась афганями) советский контингент приобретал и видаки, и кассетные магнитофоны, и сигареты «Мальборо». Для неизбалованных советских бойцов полыхающий Афган, пересечение всех шелковых путей мира, тем не менее являлся заграницей!

Как мы уже говорили, Киселев спустя 20 лет снова побывал в Афгане, прошел по местам, так сказать, боевой славы.

Кабул он не узнал, сегодня это ни дать ни взять столица развитого государства с супермаркетами, банками и прочей инфраструктурой. По количеству «Лексусов» и «Ленд Крузеров» Кабул, возможно, превзошел и Москву-матушку.

Но в облике страны было и то, что почти не изменилось. Тут и там подбитые «наливалки» (цистерны с ГСМ) — только уже не советские, а американские, даже в тех самых местах, что и раньше, 20 лет назад.

Штаб американских войск расположен практически в том самом месте, где сидел генерал Громов, на территории воинской части, которую построили шурави, советские солдаты.

Как и мы в 1989 году, американцы тоже выводят свои войска, не добившись в Афгане особых успехов.

Афган победить нельзя, с ним лучше быть добрым соседом — об этом говорит вся его тысячелетняя история.