Результаты вскрытия эксгумированного тела экс-президента Турции Т. Озала, свидетельствующие о том, что он был отравлен, — это не просто обращение к истории, а событие, которое повлечет за собой значительные изменения.
Возникает вопрос: а была ли необходимость в подобных свидетельствах для того, чтобы добраться до истины?
Читателям издания «Аксийон» тема переворота 1993 года хорошо знакома. За три года, прошедшие с момента публикации нашего материала «Безымянный переворот», были обнаружены новые факты, новые свидетельства. Давным-давно пришло время вписать 1993 год в историю переворотов в Турции.
Сначала доклад об обстоятельствах смерти Тургута Озала подготовил Государственный надзорный совет при администрации президента. Затем, на основании этого доклада, по распоряжению прокуратуры тело экс-президента было эксгумировано и направлено на судебно-медицинскую экспертизу. Согласно обнародованным предварительным результатам экспертизы, Тургут Озал был отравлен. Показания Шемдина Сакыка, бывшего в свое время не последним человеком в РПК, свидетельствуют о том, что убийство 33 рядовых и представителей высшего командования, приписываемое РПК и лично Сакыку, было делом рук военной хунты, и в 1993 году произошел именно переворот. Около половины покушений, совершенных в республиканской истории Турции, и притом наиболее громкие из них, были совершены именно в эти годы. Можно считать это переворотом 1993 года или началом событий 28 февраля 1997 года, но, так или иначе, самым важным событием в этом процессе была смерть или, точнее говоря, устранение 8-го президента Турецкой республики Тургута Озала. Первой целью хунты 27 мая и её гражданских сторонников якобинского толка было создание такой системы, в которой политики, занимающие выборные должности, не имели бы реального влияния на управление государством. При перевороте 12 сентября этот принцип подвергся изменению, в результате чего была выстроена система, подразумевающая постоянный контроль со стороны военных и, таким образом, исключающая необходимость в военном перевороте. Тургут Озал стал премьер-министром в тот момент, когда начало выясняться, что эти расчеты не оправдываются. Несмотря на открытое сопротивление и благодаря успешным действиям в сфере экономики, Т. Озал всё активнее набирал популярность в стране. На фоне решимости Озала, достаточной для того, чтобы отправить в отставку главу генерального штаба, в системе опеки над государством, созданной переворотом 27 мая и укрепленной переворотом 12 сентября, начали образовываться прорехи. То, что Т. Озал был по материнской линии курдом, о чем он открыто заявлял, его готовность обращаться к документам, затрагивающим запретные темы, его консервативный характер и толерантность по отношению к гражданским инициативам, а также (и, возможно, именно это важнее всего) его роль в становлении в Анатолии альтернативного капитала — всё это стало ощутимой угрозой для режима опекаемого государства ещё до того, как Т. Озал обосновался в резиденции Чанкая. Вступление же в должность президента имело для него смертельные последствия.
Кровопролитие растет
Т. Озал вступил в должность президента в 1989 году, как раз тогда, когда завершилась эпоха двуполярного мира, характеризовавшаяся «холодной войной» между СССР и США. Такие значительные слои населения, как курды, алевиты, левые, либералы, старые националисты, достаточно легко поддававшиеся контролю в однопартийный период и во время холодной войны, получили возможность более свободно выражать свои взгляды. Такое положение означало конец опекаемого государства, то есть существовавшего статус-кво. Все эти изменения и шаги в направлении демократизации ассоциировались с именем президента. Он был единственным, кто придерживался проактивной внешней политики и проявлял инициативу в этом направлении, так как считал, что Турция сможет занять другое место в новом мировом порядке. Причём он проводил эту политику вопреки явной и скрытой оппозиции в государственном аппарате. Ещё одним подобным моментом стала отставка начальника генерального штаба Неджипа Торумтая.
Привилегированные классы и статус-кво оказались в опасности. Рост активности РПК в начале 90-х годов должен был стать как бы искусственным дыханием для так называемого «глубинного государства». Потому как РПК выступало в качестве нового врага, с которым необходимо было бороться. Таким образом, опять обосновывалась необходимость в существовании «глубинного государства». Убийства светских интеллигентов от Муаммера Аксоя до Бахрие Ючока должны были показать, насколько сильной угрозе подвержена светскость и от кого исходит эта угроза, обосновать необходимость существования хунты для сохранения режима. На самом же деле хунта воображала себя необходимой и своими же руками создавала поводы для подтверждения этого. Бывший заместитель главы Национального разведывательного управления Джеват Онеш говорит о том, что происходившие в те годы убийства представителей светской интеллигенции являлись рефлексивной реакцией режима, опекающего государство, на неудобное для него развитие событий. Таким образом, начинается период возвышения структуры «глубиного государства», которую ныне принято называть словом «Эргенекон». Дело защиты своих интересов они начинают с очищения рядов чиновников силовых ведомств, выступающих за «мир» и умеренность в деле борьбы с терроризмом. Заместитель главы Национального разведывательного управления Хирам Абас, главный советник при администрации премьер-министра генерал-лейтенант Хулуси Сайын, глава жандармерии Эшреф Битлис и десятки других военных поплатились жизнью за попытку взять инициативу в свои руки. 1993 год стал переломным моментом. До и после гибели (точнее говоря, согласно веским доказательствам, — убийства) президента Т. Озала имели место много других смертей. За 84 дня до этого был убит Угур Мумджу, 57 днями ранее погиб в подстроенной авиакатастрофе Эшреф Битлис, 71 днем ранее при странных обстоятельствах погиб в аварии Аднан Кахведжи. Через 36 дней после смерти президента погибли 33 рядовых турецкой армии, через 76 дней произошла трагедия в Мадымаке, а через 79 дней — в Башбаглар. На это же время пришелся пик террористической активности РПК и череда нераскрытых убийств. По словам одного из бывших руководителей разведки, произнесенных ещё тогда, когда не были известны факты, ставшие доступными сегодня, «смерть Озала была политически обусловлена». Полученная травма сказалась на государственном и общественном устройстве, появившемся после ряда событий первой половины 1993 года. Дискуссия вокруг событий 1993 года должна занять своё место в том запоздалом и неизбежном процессе сведения счетов с военными переворотами, который сейчас идёт в Турции.
События 1993 года стали результатом рефлексивной реакции опирающихся на государство слоев общества, не желающих расставаться со своими прежними привычками. Обещания демократизации, часто употреблявшиеся в риторике Сулеймана Демиреля во время его пребывания на посту премьер-министра в 1991-93 годах, после его вступления в должность президента в 1993 году не получили продолжения даже на словах. Уже начиная с 1993 года новый президент оказался вовлечен в процессы, приведшие к событиям 28 февраля. Ни Тансу Чиллер, занимавшая пост председателя правительства, ни лидер оппозиции Месут Йылмаз не имели широкой поддержки народа. Они получили свои должности благодаря тому, что в силу тех или иных причин одержали победы на партийных съездах. «Я только приступила [к своим обязанностям], откуда мне было знать про группировки». Эти слова Тансу Чиллер, произнесенные ей перед комиссией по перевороту, звучат как признание того, что с момента вступления в должность премьер-министра она не располагала реальной властью.