Внешнюю политику Турцию во время правления партии Справедливости и развития (ПСР) можно разделить на три периода, которые совпадают с тремя сроками правления этой партии.
В первый период, с 2002 по 2007 гг., внешняя политика Анкары была сосредоточена на процессе вступления в ЕС. Однако из-за того, что Евросоюз был против вступления Турции и этот факт изрядно поднадоел правительству, Анкара постепенно направила внимание и действия внешней политики на страны Ближнего Востока. 2007-2011гг. — период, когда Турция была нацелена играть центральную роль на Ближнем Востоке. Строя и развивая тесные отношения с Ираном и арабским миром с одной стороны и отдаляясь от Запада с другой. В это время «провожатый» Турции во внешней политике, министр иностранных дел Ахмет Давутоглу разработал курс «на ноль проблем с соседями», следуя которому Анкара была нацелена на невмешательство во внутреннюю политику стран-соседей и выступала в конфликтных ситуациях между странами только в роли посредника при регулировании их внутренних проблем. В это же время существовала напряженность в отношениях между Турцией и Израилем и происходило сближение с Сирией. Причём настолько тесное, что страны ввели взаимный безвизовый режим и даже провели в 2009 году совместные военные учения. Эти шаги навстречу друг другу заслуживают особого внимания, если учесть тот факт, что ещё в 1998 году Сирия и Турция стояли на пороге войны.
Однако «медовый месяц» в турецко-сирийских отношениях продлился недолго. Случилась «Арабская весна» — волна драматических событий, прокатившаяся по странам Северной Африки, которая смела стабильные, по мнению Турции, политические режимы, десятки лет правившие в Тунисе, Египте, Йемене и Ливии. Для Турции это стало неожиданностью и ухудшило двусторонние отношения. Турция оказала поддержку народным восстаниям в этих странах, но отголоски этих событий также прокатились по Сирии и насильно втянули Турцию в дела ближайшего соседа. Так, турецкое правительство посчитало, что Башара Асада ждёт незавидная участь, постигшая других диктаторов, и приняло сторону сирийской оппозиции. Вместе с этим Турция обнаружила, что из-за сирийского кризиса находится в состоянии «холодной войны» с Ираном и Россией, так как эти две страны, в отличие от Турции, занимают совершенно другую позицию, но остаются экономическими партнёрами по поставке энергоресурсов. А немного раньше Анкара дала согласие НАТО на размещение в Кюреджике (провиниция Малатья) систем раннего предупреждения, и на этот раз Турция была вынуждена обратится к Североатлантическому альянсу для размещения зенитно-ракетных комплексов «Патриот» в этих регионах. Другими словами, Турция оказалась между двух огней: между зависимостью в размещении натовских ПВО и «энергетической» зависимостью от Ирана и России. Эта ситуация связала руки Турции и в какой-то мере ограничила её. Несмотря на то что Турция заняла резкую позицию по отношению к политике Сирии, она не могла действовать по своему усмотрению; даже если она подвергалась нападению со стороны соседней страны, она всегда ждала действий с Запада. Однако Запад себя никак не проявил, даже когда народные восстания в Сирии жестоко подавлялись действующим режимом, в результате чего погибло 150 тыс. человек, а еще 7 млн сирийцев были вынуждены оставить свои жилища. Только в одной Турции приют нашли полмиллиона беженцев.
Даже под сильным натиском Турции и Саудовской Аравии, в целях прекращения кровопролития, Обама всего лишь объявил о «красной черте», которую Сирия не может переступить, — использовании химического оружия. И когда, наконец, Сирия всё-таки использовала это оружие в июне этого года, Обама продолжал бездействовать. Но потом президент США согласился на предложение России по подготовке договора, согласно которому Сирия обязуется передать химоружие под международный контроль. Содействие Башара Асада не только спасло его страну от международного вмешательства, но также принесло ему мировое уважение. На фоне возрастающей силы групп крайних салафитов в Сирии, Башар Асад является в настоящее время гарантом стабильности. С точки зрения рассмотрения опасности, которую представляют собой группы крайних салафитов, США, Россия, Иран и даже члены политической партии «Хезболла» начали «говорить на одном языке». Тем не менее, США обвиняет Турцию в поддержке этих групп и, несмотря на официальные опровержения, шквал критики не прекращается.
В этой связи возникает новая инициатива в отношениях между США и Ираном. Так, новый президент Ирана Хасан Рухани прилетел в Нью-Йорк для того, чтобы принять участие в заседании Генеральной Ассамблеи ООН, где лидеры двух стран не упустили возможности пожать друг другу руки, а позже обменяться звонками. Таким образом, началось сближение двух стран. Однако стоит отметить, что в течение какого-то времени интересы этих стран были схожими по иракскому и афганскому вопросам. Если Иран и США придут к согласию ещё и по вопросу Сирии, то это будет означать заключение большой «сделки» между странами. США признает сферу влияния Ирана на Ближнем Востоке, а Иран откажется от планов ядерной программы. Исходя из последних наблюдений, Вашингтон придерживается реалистичных взглядов во внешней политике. Однако сближение Ирана и США вызывает беспокойство у трёх других стран: Турции, Саудовской Аравии и Израиля. У Турции, надо заметить, в этой троице самая незавидная участь — ведь она граничит с самым сильным в регионе соседом, Ираном, враждебно настроенной Сирией и недружественным Ираком. Вдобавок к этому Турция сталкивается со строгим военным режимом, правящим в Египте, и существует напряжённость в отношениях с Израилем. С другой стороны, близкие отношения правящей ПСР с «Братьями-мусульманами» пугают Саудовскую Аравию и арабские монархии, которым угрожают процессы демократизации, происходящие в Турции. В общем, во внешней политике сложилась такая ситуация, которая требует определенных изменений.
В правительстве тоже есть потребность в этом, и наблюдается подготовка к преобразованию стратегии во внешней политике. Это новое сближение с Ираном, что было характерно для политики ПСР во второй период правления. Глава МИД Давутоглу встретился со своим иранским коллегой Джавадом Зарифом в Нью-Йорке, а в начале этого месяца пригласил его в Анкару. В следующем месяце Давутоглу посетит Тегеран, а в январе в Иран приедет премьер-министр Турции. Частью процесса сближения стал состоявшийся в конце прошлой недели визит главы МИД Турции в Багдад, где он объявил о начале нового витка в двусторонних отношениях, в которых на протяжении последних двух лет наблюдалось явное напряжение. Однако самый главный вопрос в турецко-иранских отношениях, вопрос Сирии, остаётся в подвешенном состоянии. Именно этот конфликт ознаменовал провал политики «ноль проблем с соседями» и стал причиной напряжённости в отношениях с Ираном.
В рамках нового периода в отношениях с Ираном, больших изменений в политике Турции по отношению к Сирии не предвидится. Анкара, безусловно, в курсе того, что если она не поддержит сирийскую оппозицию, то возникнут серьёзные проблемы. После стольких вложений Турции в окончательное падение баасистского режима примирение с враждующим режимом в Сирии не представляется возможным. В то же самое время это означает тотальное и жестокое подавление режимом Асада законной оппозиции. Эта ситуация на фоне отсутствия иной оппозиции, кроме групп крайних салафитов, борющихся с режимом, в результате принесёт много проблем. Саудовская Аравия не собирается как-то менять курс в сирийском вопросе и уже сейчас начала сотрудничество с пакистанскими военными экспертами. Отношения оппозиционной курдской партии «Демократический союз» и турецкой Рабочей партии Курдистана (РПК) — еще один нюанс в этой игре. Если продолжится связанный с этими партиями процесс демократизации Турции, всё может закончиться благоприятно. В противном случае возможны и менее приемлемые варианты. Так как США и Европа признали влияние Ирана, их руководство может управлять РПК согласно своим интересам. В итоге окончание переворота в Сирии и в Египте будет означать конец демократического будущего на Ближнем Востоке. В то же самое время это будет означать и окончание ведущей роли Турции в регионе, потому что это единственная страна с демократическим режимом. Как следствие, она окажется в тисках между расширяющейся и не желающей её членства Европой, сильной Россией и укрепившим свои позиции Ираном. В этом вопросе судьба Турции полностью в руках Сирии.
Приняв сторону угнетённого, а не угнетателя в Сирии, Турция заняла правильное место на страницах истории. Анкара не смогла остаться безучастной к этнической чистке, происходящей в непосредственной от неё близости, и закрыть границы для тысяч беженцев из Сирии. Но давайте будем искренними: всё это поставило в затруднительное положение целостность политики Турции. И вместо того чтобы полностью сосредоточиться на Сирии, она, переоценив свои возможности, начала ещё и решать другие региональные вопросы не по очереди, а все вместе. В результате чего отдалила от себя региональные и международные силы и упустила возможность осуществления сотрудничества в сирийском вопросе. Важнее всего то, что Турция не смогла подкрепить действиями свои намерения. Давайте не будем забывать, что Турция как страна, лишённая достаточных ресурсов в армии, экономике и бюрократической системе, не может ни изолироваться от происходящего в регионе, ни самостоятельно решать все региональные проблемы.
Сегодня Турция переживает новый период во внешней политике. В ответ на ирано-американское сближение она также пытается наладить отношения с Ираном. Но вместо того чтобы искать новые подходы во внешней политике, Турции нужно избрать надёжное направление в стратегии. Четкое определение стратегии во внешней политике может помочь Турции выделить её приоритеты и избавится от необоснованного расхода ресурсов.
Если рассмотреть все эти вопросы с критической точки зрения, то становится очевидно, что в курс внешней политики Турции стоит внести поправки. Своевременное заявление своей позиции и подкрепление слов делами, логичность в действиях снова восстановят образ Турции как ответственной региональной державы.