Недавнее заявление двух руководителей Рабочей партии Курдистана (РПК) о сложении оружия в качестве «жеста доброй воли», призванном продемонстрировать приверженность прекращению десятилетий конфликта в Турции, вызвало осторожный оптимизм в одних кругах и глубокий скептицизм в других.
Однако для международных наблюдателей это развитие событий нельзя рассматривать изолированно. Оно неотделимо от усугубляющегося внутреннего кризиса в Турции, ускоряющегося авторитарного дрейфа страны и срочной необходимости президента Реджепа Тайипа Эрдогана изменить свою позицию перед потенциальной попыткой переизбрания в весьма спорных обстоятельствах.
РПК, признанная Турцией и ее западными союзниками террористической организацией, ведет вооруженную сепаратистскую борьбу против турецкого государства с 1984 года, добиваясь автономии или независимости для курдов. За десятилетия конфликт унес более 40 тыс. жизней и оставил глубокий шрам на социально-политической структуре страны. Многочисленные попытки прекращения огня и мирных переговоров, в частности «процесс урегулирования» 2013–2015 годов, потерпели крах, в основном из-за взаимного недоверия, внутреннего политического давления и меняющейся региональной динамики, особенно в Сирии и Ираке.
Время объявления РПК о своем «жесте доброй воли» не случайно. Турция борется с худшим экономическим кризисом за последние десятилетия. Стоимость жизни в стране остается высокой для многих, даже несмотря на то, что официальные данные свидетельствуют о том, что инфляция имеет тенденцию к снижению после достижения рекордных максимумов в последние годы. Турецкая лира значительно потеряла в цене, а иностранные инвесторы продолжают бежать. Тем временем политический альянс Эрдогана, так называемая «Народная коалиция» с ультранационалистическими политическими партиями, дает сбои. Его рейтинги одобрения упали, а оппозиционные партии добились неожиданных успехов, даже в консервативных оплотах.
Помимо всего прочего, Эрдоган сталкивается с конституционной дилеммой. Согласно действующей Конституции Турции, он не имеет права баллотироваться на новый срок, если парламент не назначит досрочные выборы, что потребует либо поддержки оппозиции, либо стратегического гамбита, который изменит правовое поле. Чтобы обеспечить такие изменения, Эрдогану, возможно, придется расширить свою привлекательность за пределы своей сокращающейся националистическо-исламистской базы.
Именно здесь снова всплывает курдский вопрос. В прошлом Эрдоган колебался между репрессиями и пропагандой. Его ранние мирные инициативы в отношении курдов, когда-то восхвалявшиеся как исторические, были заброшены в пользу военизированных операций в преимущественно курдских провинциях и юридических нападений на курдских политических деятелей, особенно после попытки переворота в 2016 году.
Теперь, когда на карту поставлено его политическое выживание, Эрдоган, похоже, снова позиционирует себя как миротворец. Но критики утверждают, что это не столько решение курдского вопроса путем предоставления курдам культурных и политических прав, сколько восстановление политического капитала. Символический жест со стороны РПК, особенно если он будет организован посредством переговоров по неофициальным каналам, может помочь Эрдогану представить себя лидером, положившим конец многолетнему конфликту в Турции, как раз вовремя для конституционного или избирательного маневра.
Однако эта стратегия пронизана противоречиями. Эрдоган продолжает ужесточать контроль над властью, заключая в тюрьму журналистов, запрещая оппозиционеров и подрывая независимость судебной системы. Любое обещание решить курдский вопрос при эскалации авторитарных мер подрывает его авторитет. Политические аналитики предупреждают, что такие шаги рискуют превратить мирный процесс в транзакционное, нисходящее упражнение, а не в подлинную общественную трансформацию. Более глубокая проблема заключается в том, что, как и в предыдущих циклах, правительство может использовать символические жесты РПК в качестве рычага, мало что предлагая в плане структурных реформ или культурных прав для курдов. С этой точки зрения мир становится предвыборным лозунгом, а не конституционным обязательством.
Это заявление также прозвучало на фоне меняющейся региональной динамики. Участие Турции на севере Ирака и Сирии, якобы для борьбы с курдскими ополченцами, связанными с РПК, дало ей стратегическую глубину, но также осложнило ее отношения с западными союзниками и региональными игроками. Решение РПК сложить оружие также может быть направлено на то, чтобы изменить имидж Турции за рубежом, особенно в условиях растущей изоляции Эрдогана на международной арене. Между тем, Россия, традиционно влиятельная в региональной политике, кажется, отошла в сторону от этого процесса.
Хотя идея сложения оружия РПК ознаменовала бы долгожданный шаг к миру, сроки и политический контекст вызывают неизбежные вопросы. Действительно ли это поворот к примирению или еще один расчетливый шаг президента, загнанного в угол экономическим крахом и конституционным тупиком?
Эрдоган уже использовал курдский вопрос в качестве политического инструмента, и многие опасаются, что история повторяется. Без демократических реформ, судебной независимости и реальных гарантий политических и культурных прав курдов любое прекращение огня рискует стать еще одним представлением в пьесе выживания Эрдогана.
Символизм без содержания — это не мир, это пауза. А в раздробленной демократии Турции паузы редко длятся долго.