Геннадий Гудков: «Судьба протеста не определяется президентской кампанией!».
Член оргкомитета митингов протеста, депутат Госдумы от «Справедливой России» Геннадий Гудков рассказал «МК», чего же добиваются люди на Болотной, почему не могут выбрать своего единого кандидата на президентских выборах, и поделился прогнозом: чем закончится волна народного недовольства. Беседа состоялась в тот день, когда Гудков обвинил организаторов акций в поддержку Путина в том, что это они раскалывают общество.
— Вы заявляете, что власть, созывая митинги в поддержку Путина и обвиняя Болотную в «оранжевой» угрозе, раскалывает общество и провоцирует гражданское противостояние. Но, следуя этой логике, Болотная раскалывает общество в не меньшей степени...
— Болотная не раскалывает и не провоцирует. Что происходит с этими митингами: в условиях тоталитарного подавления всех иных механизмов они являются единственной возможностью выразить свое мнение о происходящем со страной. Иных возможностей повлиять на власть просто не осталось, потому что Владимир Владимирович довел до совершенства ельцинскую Конституцию, которая и так была написана под царя. У нас установился режим единоличной власти или власти небольшой группы лиц.
— Но ваши походы на Болотную не дают результата. А результатом могло бы быть выдвижение единого кандидата, за которого проголосуют недовольные Путиным.
— Я думаю, что следующий митинг примет резолюцию: голосовать за любого оппозиционного кандидата, я буду настаивать на этом лозунге.
— Но это распылит голоса. За любого — значит, ни за кого...
— Нужно понимать, что митинги сформировались не по причине президентской кампании...
— Но именно выборы дают возможность что-то изменить...
— Абсолютно ничего подобного. Эти митинги — не попытка выиграть выборы, которых нет. Это массовый стихийный протест, который прорвался в обществе как реакция на все ужасы нашей жизни. В том числе и на то, что механизм выборов уничтожен.
— Но если впадать в такой крайний пессимизм и говорить, что выборов вообще нет, то и по улицам ходить тоже бесполезно...
— Стихийный массовый протест возник не с какой-то конкретной целью. Он просто возник. У него есть причины: невостребованность поколений, закрытость власти, подавление активности, разворовывание страны. Все это питательная среда для протеста.
В обществе накопилось раздражение еще до декабрьских выборов. Но когда люди увидели, что их лишают еще и последнего права — проголосовать, страсти по фальсификации выборов вышли на пик, они обиделись окончательно. И эта эмоциональная обида подтолкнула их к выходу на улицы. Мы — оргкомитет — не вожди, не лидеры этого протеста. Мы всего лишь координаторы. Вы говорите о едином кандидате, но он нам не нужен. Лидерами Россия нахлебалась. А вот людей, способных работать в команде, объединять и объединяться, действительно не хватает.
— Но у этой вашей команды нет общей цели. Или цель координаторов только в том, чтобы стихийный протест не закончился давкой?
— Это неправда! Мы, члены разных партий, будучи координаторами стихийных настроений, умышленно демонстрируем надпартийность этого процесса. Это как раз и есть настоящий народный фронт.
Но у нас есть общие желания. Мы хотим договориться о совместных действиях по реформированию политической системы в стране. Добиться реформы, которая позволит создать полноценный парламент с правом контроля над исполнительной властью. В самой исполнительной власти навести порядок. Изменить судебную систему, обеспечить ее независимость от исполнительной власти. Дать свободу прессе. И главное — глубинная реформа избирательного законодательства, чтобы смена власти носила рутинный характер, а не характер катастрофы. А нам сейчас навязывают точку зрения, что смена власти — это катастрофа. Договорились до того, что тот, кто критикует «Единую Россию», посягает на целостность и суверенитет российского государства! Вот в Америке есть хоть один идиот, который бы заявил: если не выберете Обаму — наступит катастрофа? Да он в тот же миг перестанет быть политиком.
И вот когда наш народный фронт добьется нормальной политической атмосферы в России, когда мы дойдем до этого предела, когда будет создана политическая конкуренция, механизм смены власти — после этого мы расходимся по партийной принадлежности. И каждый двинется своим путем, в зависимости от взглядов.
Сначала надо заложить общий фундамент, а потом мы разойдемся по индивидуальным квартирам.
«Нам все равно, кто будет проводить реформы»
— Но как вы этого добьетесь? Ну собрались вы на улице, померзли, потом разошлись. И все, ничего не происходит...
— Я вам рассказал о наших целях и о времени, до которого немцовы, навальные, акунины и гудковы работают вместе. Следующий момент. Митинги имеют потрясающее влияние на изменение общественного сознания. Огромное влияние оказывают на точку зрения людей. И мы, честно говоря, ожидаем, что, оценив масштаб протеста, власть пойдет на переговоры с протестующей частью общества. Мы рассчитываем, что власть все-таки обладает трезвым умом и согласится на уступки, на проведение реальных политических реформ. Вместо этого пока нам подсовывают пустышки в виде непонятных губернаторских выборов с президентским фильтром. Эти полумеры никого не удовлетворяют.
— И вас это удивляет? Вы ожидали, что власть испугается и сделает все, что вы хотите? В лепешку перед вами расшибется?
— Мы ожидали, что власть будет более адекватна. Потому что во многих странах все начиналось с небольших акций протеста. К сожалению, наша власть оказалась глуха и слепа. Мало того что она не в состоянии разглядеть на Болотной 150 тысяч и говорит, что это 30 тысяч. Она еще и не понимает, что требования митингов меняются, они становятся более радикальными. Первый митинг требовал отставки Чурова, третий уже носил жесткий антипутинский характер. Неадекватность власти всегда приводит к трагедии для страны.
— Вы предсказываете трагедию уже много лет, даже сроки называли. Они прошли, ничего не происходит.
— Ну, во-первых, я предсказал массовые народные волнения 18 ноября, выступая на пленарном заседании Государственной думы. Все смеялись. И — вот они. Я считал, что экономический кризис 2008 года, который я точно предсказал, перерастет в системный. К счастью, этого пока не произошло, потому что запас прочности власти, основанный на конъюнктуре цен на углеводороды, оказался большим. Нам опять сказочно повезло со спросом на нефть.
— Вы говорите «к счастью», «нам повезло». То есть цель Болотной не свержение власти?
— Цель Болотной — чтобы власть менялась. Очень существенно менялась, если не хочет рухнуть.
— То есть Болотная принимает Путина, если в течение ближайших шести лет он будет меняться?
— Мы хотим демократических политических реформ, и нам все равно, кто их будет проводить. Если Путин готов к этому — пусть будет Путин. Если не он, то появится другой человек, это вопрос времени, причем очень короткого, не шести лет.
— А откуда он возьмется?
— В нашей стране возможно все. И человек такой может появиться. Была бы ситуация, а лидеры найдутся. Нашим руководителям было бы неплохо изучать чужой опыт, хотя бы Восточной Европы. Как в Чехии сначала возникло движение, а потом появился Гавел; в Польше сначала появилась «Солидарность», потом ее возглавил Лех Валенса. Я уже говорил, что оргкомитет Болотной не хочет лидера. Но улица может выдвинуть его сама. И на месте власти я бы пошел на переговоры немедленно, пока улица не выдвинула такого лидера, который не захочет что-то обсуждать и искать компромиссов.
Поэтому сейчас, кто бы ни стал президентом, наша задача — принудить его к диалогу. Иначе будет гражданский конфликт.
Пока власть этого не понимает, а, сгоняя альтернативные митинги в свою поддержку, только усиливает противостояние в обществе, конфронтацию.
«Думу переизберут в ближайшие два года»
— Но давайте перейдем к вашему коньку — прогнозу. Как будут развиваться события до и после выборов?
— Я вижу три сценария. Первый: почти научно-фантастический. Владимир Владимирович Путин просыпается и говорит: «Что же я натворил? Надо начинать новую жизнь». Звонит всем своим и говорит: «Формируйте группу по диалогу, проведите предварительные переговоры. Я готов сесть за стол с оргкомитетом Болотной, со всеми. Обсудим принципы формирования нового правительства, политическую реформу, сформируем новый ЦИК, накажем всех, кто фальсифицировал выборы. В разумных пределах накажем, потому что это мы их заставляли». Болотная формирует рабочую группу, приступаем к переговорам, две недели ругаемся и потом до чего-то все-таки договариваемся. Тогда можно будет уйти от негативных сценариев. К сожалению, вероятность такого развития событий невелика, я ее оцениваю в 5–10%.
Вариант №2: власть, получив некую легитимность после президентских выборов, говорит: «Так, бандерлоги, сколько вас там, 200–300 тысяч? А у нас за спиной 60 миллионов, или 40 — не важно. Все равно в 20 раз больше, чем вас. Кто вы такие есть? Так, МВД, вперед! Водометы, слезоточивый газ. Какие там марши? Так, маршируйте за МКАД, там в овраге есть хорошее место, митингуйте на здоровье». Закручиваются гайки, идут репрессии, придумываются уголовные дела, ваш покорный слуга уезжает в лучшем случае в Магадан или Шушенское вместе с Немцовым, Рыжковым, Чириковой и Борисом Акуниным, который не успевает эмигрировать во Францию. Никаких компромиссов больше быть не может, и все это года через два взрывается, когда политический фактор совпадает с экономическим. И тогда судьба власти — незавидная. Очень негативный для обеих сторон сценарий. Я его вероятность оцениваю в 20%, не больше, но не потому, что у нас такая умная власть, а потому, что у нее денежки за рубежом, активы за рубежом. Многие планируют туда уехать, чтобы спокойно дожить старость с детьми и внуками. И кто же их после этого туда пустит?
Третий вариант — наиболее вероятный. Власть будет маневрировать, отделываться обещаниями, полумерами. Протестное движение продолжит расширяться, недовольство — расти. Через некоторое время это наложится на экономические трудности, и тогда под давлением народных масс власть уйдет. Потому что не уйти будет себе дороже.
— Вы имеете в виду, что она уйдет через шесть лет?
— Я не думаю, что при сохранении статус-кво у власти есть шесть лет. Я, например, предсказываю, что Дума будет переизбрана в ближайшие полтора-два года. Потому что эта Дума никогда не будет пользоваться авторитетом, а «Единая Россия» в ней оказывается в роли загнанного в угол зайца: с одной стороны, от нее открещивается власть, с другой — давят конкуренты. В этих условиях фракция «медведей» совершает все больше ошибок.
— Оргкомитет находится в двусмысленном положении: с одной стороны, вы собираете людей, чтобы давить на власть. Но при этом сначала уговариваете власть, чтобы она разрешила вам собраться. Нет чувства неловкости?
— Мы не уговариваем. Мы исполняем требования российского закона. Мы показываем, что это мирный протест, что мы цивилизованные люди, готовы в разумных, естественно, пределах прислушаться к мнению власти, что мы не экстремисты, не отморозки. Мы показываем, что это не бунт, не подготовка к гражданской войне, а мирная акция, направленная как раз на предотвращение гражданской войны. Это массовое выражение отношения к действию или бездействию власти.
— В Кремле убеждены, что митинговая активность после выборов пойдет на спад...
— Я мониторил и докладывал начальству ситуацию на митингах с 89-го по 92-й год, работа была такая. Так вот, по моим оценкам, старого опера: первый митинг на Болотной — не менее 70 тысяч человек, проспект Сахарова — около 100 тысяч, третий митинг — не менее 150 тысяч. И во время третьего митинга подобные акции прошли еще в 30 городах. Мода на протестные мероприятия охватывает все больше людей, и это просто так не рассосется. На последнем митинге я видел плакаты такого содержания: «Я учитель, но я здесь, на Болотной». То есть к нам примыкают бюджетники, а они традиционно были путинским электоратом.
А Поклонная, мне кажется, сильно разозлила бюджетников. Там все организовано было плохо, людей загнали, куча народу перемерзла, многие из них больше за Путина голосовать не будут. У Путина есть свой электорат, и достаточно было просто его не распугать, но в Кремле и этого тоже не понимают.