Если верить давнему рассказу президента Таджикистана Эмомали Рахмона, один из саммитов на высшем уровне завершился его кулачным поединком с лидером Узбекистана Исламом Каримовым.
Путин и Обама - слишком рафинированные политики, чтобы прибегать к подобному способу разрешения своих разногласий.
И в преддверии питерского саммита G20 ВВП как радушный хозяин попытался в ходе большого телеинтервью разрядить грозовую обстановку отношений между двумя странами. Ранее то же самое в несколько иной форме фактически сделал и Барак Обама. Два президента, похоже, достигли тактического компромисса: сначала мило побеседуем на брегах Невы, а потом - уже на безопасном расстоянии друг от друга - снова в усмерть разругаемся.
Спасибо тебе, о британский парламент! Сам того не желая, ты фактически спас питерский саммит «Большой двадцатки». Спас то ли от полного провала, то ли от превращения в мероприятие, которое было бы абсолютно невыносимым для его главных участников.
Думаю, вы уже поняли, о чем я. Проголосовав против участия своей армии в военной операции против Сирии, британский парламент дал Обаме повод отложить начало боевых действий до получения одобрения своего Конгресса. А благодаря этому американский политический календарь начал работать на спасение питерского саммита. Конгресс США раньше 9 сентября не соберется. К этому времени Обама успеет съездить в Санкт-Петербург и обратно.
Страшно представить, что бы было, если бы у лидера США не было резона отменять удары по Сирии. Путин бы оказался в довольно дикой ситуации: Америка начала войну против режима, который Кремль считает своим союзником. И именно в этот момент ВВП был бы вынужден принимать в своей стране Обаму.
И что мог бы сделать Путин в такой ситуации? Отменить приглашение президенту США? Немыслимо. Это означало бы отмену всего саммита «Большой двадцатки». Принять в своей стране Обаму, но при этом подвергнуть его действия самой жесткой критике? Это уже более реальный вариант, но тоже не самый дипломатичный. Не критиковать Обаму в период его пребывания в России? Это было бы смешно.
Одним словом, перенос начала американской операции против Сирии дал Путину возможности для маневра. И ВВП этой возможностью воспользовался на все 100 процентов. Во время интервью американский журналист задал Владимиру Владимировичу следующий вопрос: «Какой будет позиция России, если будут представлены доказательства, что эти атаки (с применением химического оружия. — «МК») проведены правительством Сирии? Вы согласитесь с нашей военной операцией?»
И на этот вопрос Путин фактически отвечает положительно: «Я этого не исключаю». В другом месте интервью ВВП заявил: «Сейчас предполагать и заранее сказать: да, мы будем делать то или это, — было бы абсолютно некорректно. В политике так не поступают. Но мы займем принципиальную позицию. И принципиальность этой позиции заключается в том, что применение средств массового уничтожения людей является преступлением». И последняя красочная цитата Путина на эту тему: «Мы не защищаем это правительство (Асада. — «МК»)».
ВВП меняет свой курс по Сирии? Разумеется, нет. Когда политик на международных переговорах говорит: «Да, я согласен, но…» — на дипломатическом языке это во многих случаях означает: «Нет, ни в коем случае».
Свое принципиальное согласие отказаться от поддержки Асада Путин обставил таким количеством «но», что всем очевидно: в позиции России по Сирии не поменялось ровным счетом ничего. Есть лишь видимость изменений. В чем смысл создания этой политической дымовой завесы? В том, что Путин и Обама сейчас являются главными участниками титанической схватки за мировое общественное мнение.
Америка сейчас обвиняет Кремль в чудовищной непринципиальности, которая находится за гранью самого отъявленного политического цинизма: мол, вы, русские, всячески поддерживаете людоедский режим, который травит собственных граждан ядовитыми газами. Таким образом, вы реально становитесь соучастником этих преступлений!
Во время своего интервью ВВП попытался перевернуть американские аргументы с ног на голову. Путин задался целью доказать: Россия не покрывает преступления диктатора. Россия — принципиальный противник поспешных и непродуманных действий, которые не основаны на твердо установленных фактах. И, с моей точки зрения, частично Путину это удалось.
Хозяин Кремля заявил: «Если у кого-то есть доказательства, что химическое оружие было применено, то эти доказательства должны быть представлены в Совет Безопасности ООН. И они должны быть убедительными. Они не должны быть основаны на каких-то слухах. Даже в США есть эксперты, которые считают, что представленные администрацией доказательства не являются убедительными и не исключают возможности того, что оппозиция провела заранее запланированную акцию, пытаясь дать своим покровителям повод для вооруженного вмешательства».
Абсолютно правильные слова, как мне кажется. В Сирии идет кровавая гражданская война. А гражданская война, как хорошо известно нашей стране по собственному горькому опыту, всегда развивается по примерно следующему сценарию: сначала грабят, убивают и насилуют красные, а затем приходят белые и тоже грабят, убивают и насилуют. Или наоборот.
То, что о ситуации в Сирии говорит официальный Вашингтон, — мол, в стране есть плохой президент Асад и хорошая оппозиция — абсолютно неубедительно. Но я не случайно сказал чуть выше, что и аргументы Путина представляются мне убедительными лишь частично. В ответ на интервью ВВП американские политики обязательно заявят: Президент РФ осознанно тянет время и пытается сделать военную операцию против Асада невозможной.
И здесь я готов согласиться уже с американцами. Если называть вещи своими именами, то российское руководство тоже находится в плену другого мифа о ситуации в Сирии — Асад хороший, оппозиция плохая. Поэтому Россия и Америка практически не говорят друг с другом о Сирии. Вместо этого Москва и Вашингтон говорят о Сирии поверх друг друга.
А жаль. Базовые стратегические интересы РФ и США в Сирии в реальности совпадают. И нам, и им важно спокойствие в этой стране и ослабление позиций Ирана — и в Сирии, и вообще. Но в полемическом задоре Россия и Америка не замечают, что на деле у них нет причин ссориться из-за Сирии. Поэтому если хрупкое перемирие между двумя странами по сирийскому вопросу и будет, то продержится оно только до конца питерского саммита.
Аналогичное двойственное впечатление у меня оставили и сделанные ВВП в ходе интервью заявления на другие важные темы. «Недавно возникла резонансная новость в связи с принятием законодательства против лиц с нетрадиционной сексуальной ориентацией», — сказал Президенту России американский журналист.
Путин на это ответил так: «Вы как бы создаете иллюзию у миллионов телезрителей, что у нас есть такие законы. А в России таких законов нет. В России принят закон о запрете пропаганды нетрадиционной сексуальной ориентации среди несовершеннолетних. А это абсолютно разные вещи».
Возразить здесь ВВП, как мне кажется, невозможно. Если почитать основные западные СМИ, то возникнет следующая картина: гомосексуалистов в путинской России старательно выслеживают с овчарками и подвергают жестоким преследованиям в духе репрессий против чернокожих жителей ЮАР во времена апартеида.
Но разве что-то подобное наблюдается? Нет, нет и еще раз нет. «У нас люди с нетрадиционной ориентацией никак не ущемляются с точки зрения признания со стороны государства — я имею в виду награждение орденами и медалями», — под этими словами ВВП я готов подписаться. Все мы знаем, что в российских верхах гомосексуалистов как минимум не меньше, чем в американских или британских верхах.
Но есть одна деталь, о которой Путин не упомянул. Быть гомосексуалистом в российском госаппарате безопасно, только если ты открыто не рассказываешь о своей ориентации в СМИ. Недавний мини-скандал в органах власти крупного российского региона свидетельствует: чиновников-гомосексуалистов, которые открыто начинают бороться за права секс-меньшинств, под разными предлогами выталкивают со службы. Поэтому, как мне кажется, про отношение к гомосексуализму в России Путин как минимум сказал далеко не всю правду.
Не до конца изящно ВВП, с моей точки зрения, высказался и про российскую оппозицию и Алексея Навального. Нет, обязательные слова, которые был должен сказать любой законопослушный российский президент, Путин произнес. Выразив уверенность в победе Сергея Собянина на выборах мэра Москвы и осыпав его комплиментами, ВВП заявил: «Если же случится так, что кто-то из оппозиционеров обгонит его в этом (победит на выборах. — «МК»), ну что ж, так тому и быть, будем работать».
Браво, Владимир Владимирович, вы были обязаны произнести эти слова — даже если в глубине душе вы считаете вероятность своей совместной работы с мэром Москвы Навальным гораздо меньшей, чем вероятность завтрашней высадки на Красной площади пришельцев с Венеры.
Вполне объяснимо и то, что чуть дальше об оппозиции и Навальном ВВП высказался подчеркнуто пренебрежительно: «Недостаточно кричать «караул, держи вора!», или «мы завтра всех пересажаем в тюрьмы за коррупцию», или «мы завтра придем и всем раздадим по тысяче долларов для начала, а завтра еще по пять!». Это, как правило, предвыборные агитки. А вот работать системно, спокойно, без шума и пыли — гораздо сложнее».
Возразить невозможно. Все верно. Чем же я недоволен? А вот чем. После прочтения интервью ВВП у меня не сложилось впечатления, что он понимает природу «феномена Навального». С точки зрения Путина, Навальный — такой странный мелкий деятель, часть политической пены, которую случайно вынесло на нашу политическую авансцену.
Но, как ни относись к Навальному лично, его взлет — следствие закономерности российской общественной жизни. Население смертельно устало от размаха коррупции. От того, что, несмотря на все громкие разоблачения, ничего не происходит — лишь продолжается обычная деятельность «без шума и пыли».
Любой крупный политик с хорошо развитой интуицией — а Путин таковым является, без сомнения, — обязан понимать, что Навальный как явление возник не просто так. Но в ходе интервью ВВП ничего такого не сказал. Впрочем, может, мы слишком многого хотим от одного-единственного общения Президента РФ со СМИ? Будущее покажет, совершил ли Владимир Путин политический просчет или пока просто не раскрыл всех своих карт.
О ЧЕМ ЕЩЕ ГОВОРИЛ ВВП
ОБ АРЕСТАХ И ВЫБОРАХ: «Это какие такие аресты были в России, которые могли повлиять на ход избирательной кампании? Если бы вы мне пояснили, я бы был вам очень благодарен... Если кого-то за что-то наши правоохранительные органы привлекали, то в таких ситуациях, как правило, очень хороший способ защиты — кричать: «Караул! Это политическое дело!»
О СНОУДЕНЕ: «Мы совсем его не защищаем. Проблема в том, что у нас нет с Соединенными Штатами соглашения о взаимной выдаче преступников. Мы Соединенным Штатам многократно предлагали заключить такое соглашение и получили отказ... После того как (американцы. — «МК») узнали, что он летит к нам транзитом, оказали давление на все страны, куда он мог бы добраться. Вместо того чтобы он выехал в какую-то страну, всех напугали, и он автоматом остался у нас в аэропорту. И что мы должны после этого делать?
...Я иногда думал о нем, он странный парень. Молодой человек, ему 30 лет с небольшим. Что он себе думает, я не представляю. Как он собирается строить свою будущую жизнь»?
О НАВОДНЕНИИ НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ: «Слава богу, у нас жертв нет. Мародерства нет, повышения преступности и так далее. Но нельзя людей бросать в казармы, чтобы, как они писали, сами стены красили и баланду ели. Если местные чиновники не извинились до сих пор, я за них извиняюсь, но надо поправить, навести порядок».
О ЩУКЕ: «Это первая моя щука в жизни вот такого размера. Там внутри у нее оказалась еще рыбеха граммов на 250 или на 300. Поэтому, я думаю, она такая тяжелая оказалась. Тащил я ее три минуты, это все зафиксировано. Я после этого изменил отношение к рыбалке. Я, честно говоря, был такой, ну, никакой рыбак. Но это породило у меня определенный азарт. Кстати говоря, поймал ее на такую вот маленькую блесну, которую производит малое семейное предприятие в Красноярске... Я специально сделал фотографию и хотел отослать ее производителям этой блесны, но все не успеваю. Но надеюсь, что я это сделаю».