Тина Канделаки: “Ну и пусть думают обо мне как о женщине, у которой есть богатые любовники”
Какой ее любимый фильм? “Мимино”, конечно.
Как у любой системной грузинской женщины, как она сама себя называет. Но сколько же мужчин, ласково улыбаясь ей, плотоядно думали: “Тину Канделаки хочу”. Конечно, она объект повышенного внимания, и не только мужского. Красива? Безусловно! Слишком болтлива? Ну а как же! Вот бы еще за этим потоком слов уловить сущность этой шикарной дивы, понять ее до конца. У нее железная хватка, своего не упустит. А кто этот “свой” и на что Тина готова пойти, чтобы всегда сверкать, оставаться на уровне? Давайте как раз об этом с ней и посудачим.
“Пыталась продаваться везде, где только можно”
— Скажи мне, ты уже достигла уровня, когда смотришь на себя со стороны и считаешь себя неким персонажем?
— Я считаю, что человек, который думает о себе в третьем лице, надеясь, что достиг высокого уровня, как минимум смешон.
— Ну а разве ты не персонаж в этой жизни? Многие же смотрят, например, “Мультличности” и думают: вот в принципе Канделаки такая и есть. Ты персонаж нашего театра абсурда.
— Все мы являемся в той или иной степени персонажами в тех ситуациях, в которые попадаем. Ты, как человек образованный, называешь это персонажем, люди менее образованные — лидером общественного мнения, а совсем не подготовленные — звездой. Я не думаю о себе в монументальном контексте вообще. Я думаю только о том, что мне нужно делать сегодня и что мне нужно будет сделать завтра, послезавтра… Довольно глупо, мне кажется, сидеть и вспоминать о том, чего ты достиг.
— Ты же, когда смотришь “Мультличности”, посмеиваешься там над этим персонажем, который чем-то похож на тебя?
— С удовольствием смотрю. Это же смешно. Я занимаюсь телепродакшном, и было бы странно, если бы я не смотрела ТВ. Я смотрю программу “Время”, “Мультличности” и, естественно, все, что произвожу сама — “Самый умный”, “Нереальная политика”, “Инфомания”, “Правильный выбор” и “Россия в цифрах”. А то, что не успеваю посмотреть по телевизору, обязательно досматриваю в Интернете.
— Ты девушка, сделавшая сама себя, или в этой жизни тебе всегда нужны были какие-то подпорки? Ведь были же люди, которые тебе помогали?
— Сейчас, занимаясь производством онлайн-шоу, я говорю ведущим, что в России успешными становятся только те, у кого очень много трудолюбия и кто готов бесконечно заниматься собственным самосовершенствованием 24 часа в сутки. Ну какие подпорки, о чем ты говоришь?
— Но тебе же никто не поверит.
— Давай по порядку. Я приехала в Москву, и мне сразу нужно было трудоустраиваться, потому что нужны были деньги. Поэтому я пыталась продаваться везде, где только можно. Мне нужна была работа, я искала ее на радио, понимая, что на ТВ меня не возьмут. Я нашла ее на радио, и тебе уж это точно известно.
— Но сначала же ты нашла Стаса Садальского.
— Да, мы с ним вместе много работали. Но поскольку у меня был телевизионный опыт ведущей в Грузии, я пыталась устроиться и на ТВ. Прошла классическую карьеру от человека, который приносил кассеты, до того момента, когда меня все-таки посадили в кадр. Так как ты человек ироничный, то хочешь, наверное, у меня спросить: нужны ли покровители для того, чтобы сделать карьеру? Нет, не нужны. Я стала свидетельницей достаточно большого количества женских карьер, быстро начинающихся и так же быстро заканчивающихся, которые были инициированы покровителями. Дальше-то начинается работа.
— Хочу обратиться к тебе не как к телеведущей, а как к бизнесвумен. Уж по поводу бизнеса тебе, Тиночка, все-таки не поверят, когда ты все время говоришь про свое трудолюбие. Должно быть что-то еще.
— Я тебе объясню. Ты прекрасно понимаешь, что любой человек, достигая определенного уровня узнаваемости, может начать монетизироваться. Кто-то начинает вести корпоратив, кто-то открывает свою шоколадную фабрику, кто-то заводик по изготовлению обуви. Ну а моим самым главным мотивом построить собственный бизнес было то, что никогда не хотелось зависеть от вкусов продюсера. Это очень неприятно каждый телевизионный сезон сидеть и ждать — пригласят тебя в тот или иной проект или не пригласят, вспомнят или не вспомнят. Я через это прошла и сегодня стараюсь не вести себя так же с теми людьми, которые со мной работают. Ведь раньше, когда я приходила в чей-то кабинет, то ждала часами, чтобы попасть в святая святых. А сейчас, как ты видишь, у меня дверь открыта, залетают и влетают сюда все кто угодно. Я не хочу, чтобы те, кто начинает карьеру телеведущих у меня, проходили через то, через что пришлось пройти мне. Да и мир сейчас изменился. Когда ты френдишься на Фейсбуке со мной, странно потом сидеть и четыре часа ждать меня в приемной.
“Слишком красивый миф — моя авария в Ницце”
— Скажи, Сулейман Керимов твой друг?
— Конечно.
— Помню, ты его называла Сулик?
— Сулейман Абусаидович.
— Он тебе помогает финансово?
— Нет. А зачем? Я что, нуждаюсь? Зачем мне помощь Сулеймана Абусаидовича, в чем она может выражаться? Слишком красивый кинематографический миф — моя авария в Ницце, для того чтобы к этому больше не возвращаться. Если бы такое показали в кино, то люди бы, наверное, не особо поверили. Но так как это произошло в жизни, а таких историй, согласись, у нас в стране больше не было, я сумела попасть на первую полосу многих очень даже солидных изданий, то есть, можно сказать, въехала туда на болиде. Теперь я понимаю, что всю свою жизнь, в том числе и публичную, я буду отвечать на этот вопрос. Нет, Сулейман Абусаидович мне не помогает. Да, он мой друг.
— Просто, когда обрывали твой телефон, ты всем говорила, что никуда не уезжала, а заболела свинкой…
— Но тогда один известный ведущий сказал, что журналисты, прежде всего женщины, ему напоминают старушек, сидящих на лавочке, лузгающих семечки, а тут я выхожу в короткой юбке.
— Информационное поле так устроено, ты же знаешь.
— Поэтому бессмысленно доказывать свою позицию и объяснять что-то, что, по вашему мнению, не соответствует действительности. Да, я попала в эту аварию, но у меня никогда не было никаких отношений с Сулейманом Абусаидовичем того качества, о которых людям хотелось бы фантазировать. Ну и пусть думают обо мне как о женщине, у которой есть богатые любовники. Это только оттого, что так легче объяснить собственное бессилие и собственные неудачи. Жизнь любого успешного человека в нашей стране при ближайшем рассмотрении оказывается гораздо более банальной, системной и конвейерной, нежели легенда об этой жизни.
— И тебе не хочется даже поддерживать такие разговоры о себе? Многие ведь именно этим только и занимаются.
— Приведу тебе простой пример. Пять лет назад я попала в аварию вместе с олигархом. Сегодня у меня “Ламборджини”, который я купила себе сама, езжу за рулем сама, если очень сильно меня попросишь, могу тебя покатать, если не боишься.
— Ой, у меня от этих иномарок голова все время кружится. Ты же обещала самолет себе купить. Вот тогда и покатаемся.
— Да, обязательно. Я очень люблю скорость, и для меня это необычайно важно, особенно в том мире, в котором я живу. Мне очень хочется в то небольшое свободное время, которое у меня есть, вместе со своими друзьями, близкими и семьей поездить, повидать мир. Но это никак не связано с теми ценностями, которые сегодня людям навязывает гламур. Когда я была маленькая, очень любила фильм “Мимино”. И мне там дико нравилось, когда летчики в белой форме шли по аэродрому, а потом садились в белоснежный лайнер и улетали. Мой папа часто болел, не мог ездить в Тбилиси, и мне хотелось, чтобы у меня был свой самолет и мы бы туда летали. Для меня это было самым большим желанием: вот я на белом самолете прилечу в Тбилиси, привезу папу, маму, и они будут выходить, а все родственники это будут видеть. Ну, я — грузинская девочка и не стесняюсь этой мечты. Она во мне по-прежнему жива. Я папе обещала, что обязательно куплю самолет, но он до этого дожить не успел. А вот маме, дай бог ей здоровья, я сказала: “Мама, у меня будет свой самолет, мы возьмем на борт врача, ты не бойся, мы обязательно слетаем”.
— Давай вернемся к нашим баранам. По поводу твоего друга Сулика. Он же финансирует футбольный клуб “Анжи”. Знаешь же, наверное, что эта команда проводит странные матчи. Ты не можешь его попросить, чтобы он был немного аккуратнее?
— А ты помнишь, какой колоссальный скандал был в итальянском футболе два года назад?”Ювентус” вообще в низшую лигу отправили. Как только в футболе появляются большие деньги, начинаются большие скандалы. Но иногда эти скандалы бывают инициированы самой прессой еще и для поддержания внимания к матчам. Ты же знаешь, что футбольные матчи движут телевизионные технологии. Я финал Лиги чемпионов смотрела в кинотеатре “Октябрь” в 3D — это гениально.
— Так ты попросишь своего друга?
— Я не буду просить его о том, в чем я не уверена и чего я не знаю. Я считаю, что Сулейман Абусаидович доказал и показал, что является одним из самых успешных бизнесменов XXI века и его приход в футбол принесет болельщикам больше радости. Я была на базе “Челси”, на самом стадионе. Там почему-то ни у кого не возникает вопроса, где Абрамович взял эти миллиарды, которые он вложил в команду, и почему он их тратит туда, а не сюда. И на “Сан-Сиро” в Милане я тоже была. Там все по-другому, цивилизованно. Помнишь, даже миф запустили, что Сильвио Берлускони самолично завязывал шнурки Андрею Шевченко. Это же все на футбол играет.
— Слушай, ты не хочешь вступить в “Единую Россию”? Я тебя спрашиваю про одно, а ты мне в ответ кучу слов и совсем про другое. У тебя талант.
— Я же все-таки разбираюсь в футболе и журналистике. Если бы ты про балет меня спросил, я бы ничего не могла тебе сказать. Вот когда про наших футболистов показывали, что они якобы курили кальян, напились перед матчем — это чудовищно.
— А если это было на самом деле?
— Слушай, ты же сам выбираешь свой ракурс. Исходя из твоих вопросов, я понимаю, что ты имеешь в виду: телеведущей становятся через постель, матчи договорные…
— Ну, согласись, все же сложнее в этой жизни.
— Конечно, как же можно упростить тебя. Это невозможно. Мы же с тобой играем в пинг-понг, то есть ты мне даешь как бы пас и смотришь, как я на него реагирую.
— Я тебе даю пас, а ты мне отвечаешь десятью.
— Послушай, я просто люблю футбол, я же выросла в Грузии. Ты понимаешь, что для меня было, когда Котэ Махарадзе вел свои репортажи!
— Конечно, понимаю. Помню как сейчас: “Говорит и показывает Тбилиси! Наши микрофоны расположены на центральном стадионе “Динамо”… Да когда тбилисское “Динамо” выиграло Кубок кубков в 81-м, я ночью прыгал от счастья на своей кровати.
— Когда “Динамо” (Тбилиси) побеждало, все сразу же выходили ночью на улицу, а потом утром на работу никто не шел. Теперь ты понимаешь, как мне не хватает моего футбола? Когда Каладзе уехал играть в “Милан”, то “Милан” стал моей командой.
“Если не верить судебной системе, надо вообще уезжать из страны”
— Да, футбол это хорошо. Но давай про другое. Почему ты заранее решила, что я тебя буду спрашивать про суд и Ходорковского?
— Потому что я именно тебе хотела на этот вопрос ответить и знала, что ты будешь спрашивать.
— Ну и зачем ты подписала это письмо 55-ти? Что это там за люди непонятные? Они никому не известны, знают только тебя и братьев Запашных. Детский сад какой-то!
— Вот я и думала, что ты именно так задашь свой вопрос, типа неужели это твоя компания? Я бы задала вопрос точно так же. Отвечу тебе: мне все равно, какая там компания. Главное, я считаю, что суд должен быть независимым и на него не должно оказываться давления ни с одной стороны, ни с другой. И точно так же считает Михаил Борисович Ходорковский, иначе бы он не нанимал таких дорогих адвокатов, не тратил такое количество денег на борьбу. Суд — это всегда борьба, поединок, и он в этом поединке участвует. Он сейчас просит условно-досрочное освобождение, значит, верит в российский суд. Так, люди, отстаньте от него! А то высказываются, ничего в этом не понимая.
— Но ты же знаешь, что русский язык многозначен, там есть бездна смыслов. Есть же еще и контекст. Подписав это письмо, ты фактически одобрила этот новый непонятный срок для Ходорковского.
— Ты давишь на человечность. Конечно, я понимаю состояние мамы и супруги Михаила Борисовича и считаю, что чем быстрее он вернется к своей маме и супруге, тем для них будет лучше. Я понимаю, что они могут испытывать. Но говорить о Михаиле Борисовиче как об иконе оппозиции смешно. Ходорковский никогда не был либералом и демократом, и только после срока он стал так бороться за права и свободы. А оппозиция попыталась из него сделать героя.
— А мы говорим не о героях. Мы говорим о тебе.
— А кто мне дает оценки — люди? Вот я им и отвечаю. Я член Общественной палаты, имею право высказывать свое мнение по разным поводам. Я говорю на всякие волнующие меня темы и этого не стесняюсь. Я считаю, что на суд оказывается давление, что ЕГЭ надо пересмотреть, что в Интернете дается много фальшивой информации. Так почему я не могу об этом высказываться?
— Так высказывайся одна, а не в составе группы граждан.
— Это вопрос формы и площадки. Я не претендую на роль теле-Пастернака и никого ничему не учу. Но если не верить судебной системе, то вообще надо уезжать из страны.
— Канделаки, ты настоящий демагог. Ты разве не знаешь, какая у нас судебная система? И чего ж ты мне тогда лапшу на уши вешаешь? Тебя попросили подписать это письмо?
— Конечно, нет.
— Конечно, да.
— Но ты же не знаешь. Ты говоришь “да” — я тебе говорю “нет”. В твоей риторике вот что получается: я, Тина Канделаки, пользуюсь поддержкой и помощью влиятельных мужчин, создаю бизнес. Для того чтобы мой бизнес был успешным и у меня все получилось, мне нужно покровительство “Единой России”. Для того чтобы быть в “Единой России”, мне нужно совершать некие поступки, о которых меня просят.
— Это просто выстроенная мною для тебя провокационная модель. Так что лучше не виляй, в глаза мне смотри и говори правду!
— А я и смотрю тебе в глаза. И глаза у меня такие же карие, как и у тебя. Только с зеленоватым отливом.
— Почему в том письме, которое ты подписала, нет Табакова, Гафта?
— Но было же и другое письмо — 45-ти. Ты же читал переписку Ходорковского с Улицкой. Еще вышла книга с письмами Ходорковского. Ты читал? И после этого ты обвиняешь меня, будто я хочу, чтобы он сидел. А если я на тебя в суд подам?
— Я высказываю мнение, за мнение не судят.
— Но ты меня спрашиваешь, и я отвечаю. Только теперь интервью перестало быть аутодафе, как когда-то в “Антропологии”. Тогда к Диброву приходили люди, и это было событием. Помнишь, пришел к нему Артем Боровик, рассказывал, чем он занимается, что он делает, почему он это делает. А потом был звонок в студию и человек спросил: “Ну если вы такой честный, почему вас еще не убили? “А что касается меня… На меня, как правило, большинство людей только реагируют, в этом их функция. А я хочу создавать. В компании, которой мы руководим с моим партнером Василием Бровко, сейчас 280 человек. Я буду стоять не там, куда меня поставили, а там, где я хочу стоять. Это большая разница.
— Хорошие слова, и за них хочется тебя уважать. Но соответствуют ли они реальности?
— Спроси людей, с которыми я работаю. Если бы я была несостоятельна, они бы со мной не работали. Никто не будет вкладывать деньги в убыточное предприятие. Красивым женщинам дарят бриллианты, как мы об этом читаем в “желтой прессе”. Дарят машины, яхты, но им не дарят бизнес, потому что бизнесом невозможно заниматься в состоянии человека, получившего подарок.
“Мой муж не был богатым человеком”
— Тебе дарили бриллианты и машину?
— Нет, к сожалению. Я была долгое время замужем, и мой муж не был богатым человеком. Это ни для кого не секрет. Зато теперь я могу позволить купить себе подарки гораздо дороже по сравнению с тем, что мне могли подарить.
— Тогда хочу тебя спросить пару слов о твоем бывшем муже Кондрахине.
— С удовольствием.
— Вы вместе прожили десять лет. Может, он не был богатым только лишь для твоего уровня притязаний? В разных смыслах этого слова.
— Никогда это не было причиной нашего развода. Для меня конечным результатом моей деятельности не являются деньги и то, что я могу за них купить. Главное — те возможности, которые я могу реализовать. Когда мы жили с Андреем, у нас никогда не было разногласий по поводу того, кто сколько зарабатывает. У нас были разногласия, связанные с отношением к жизни. Вот сейчас он уехал надолго в кругосветное путешествие. А я вполне системная грузинская женщина, для которой самое главное — это создавать для своей семьи максимальные возможности по доставлению ей удовольствия, радости. У меня же старая мама, маленькие дети… И не каждый мужчина выдерживает большую семью. Андрей мне сказал, что наши отношения исчерпаны. То есть он все сделал для семьи и сейчас может пожить для себя.
— Может, у него какая-то обида на тебя?
— Нет, у нас прекрасные отношения. Его мама живет со мной. Мы просто разные. Я — человек самоограничения, а он — человек неограниченный.
— А в личных взаимоотношениях? Ты не позволяла себе завести роман на стороне?
— При живом-то муже? Для замужней женщины это просто неприлично. В кавказских семьях этому учат с детства. Но я не буду тебе говорить: не виновата я, он сам ушел. Женщина, которая ищет что-либо на стороне, не удовлетворена в своей собственной семье, но готова самообманываться. Это не мой формат отношений.
— Отлично! А Саакашвили ты за что не любишь? Вот кремлевские его не любят и ты тоже. Как-то вы в этом совпадаете.
— Я его знаю лично, и мои личные встречи с ним убедили меня еще раз в том, что Грузия сегодня очень много теряет из-за того, что имеет такого президента.
— И он не сделал для своей страны ничего хорошего?
— Ты считаешь хорошим то, что Тбилиси стал чистым и полиция дубасит своих граждан? Но сегодня в Грузии люди, не подчиняющиеся Саакашвили, не имеют никакого шанса войти во власть. Уровень жизни для простых людей изменился в худшую сторону.
— А при Шеварднадзе он был выше?
— При Шеварднадзе была надежда, а сегодня ее нет. Я была в том поколении, которое пережило 9 апреля 1989 года, между прочим. Помню, мама мне говорила: ложись к стене, чтобы пули не попали. Ты знаешь, сколько народу сейчас там посадили только за то, что они не разделяют взгляды президента Грузии? Среди них очень много моих товарищей. Все мое поколение, с кем я вместе работала, дружила и жила, или сидят, или готовятся сесть. Так что, если Саакашвили перестанет быть президентом, грузины его разорвут на части.