Сергей Миронов: «Лег и не проснулся. Такое может быть...»

— Сергей Михайлович, как чувствует себя капитан тонущего корабля?

— (Смеется) Не верьте тому, кто говорит, что корабль тонет. Корабль идёт под полными парусами. Более того, я бы сегодня сравнил «Справедливую Россию» с воздушным шаром, который сбросил балласт и устремился ввысь. Причем регулятор для того, чтобы совсем далеко не улететь, у нас есть. А то, что некоторые решили сбежать — естественный процесс, ему есть два объяснения. Когда я оставил пост председателя Совета Федерации, то получил возможность говорить то, что думаю про правительство. Мы стали с цифрами в руках показывать коррупционные схемы, которые устраивает «Единая Россия». Я впервые с трибуны Госдумы рассказал об офшорной экономике и сказал, что надо прекращать управлять экономикой из-за рубежа, прекращать вывозить наши капиталы. И многие мои коллеги сочли некомфортным для себя находиться в рядах партии, которая позволяет себе публично критиковать систему и аж самого Владимира Владимировича. А поскольку нас стали бояться, то на наших товарищей стали оказывать давление, вызывать на Старую площадь, переманивать. Некоторые этого давления не выдерживают. Но уходят слабейшие. Ну, например, к Ивану Грачеву никто даже не пытался приставать, потому что знают: он сразу пошлет подальше и на этом все давление закончится.

— Вас не удивил уход в Народный фронт Елены Вторыгиной, которая незадолго до этого пожертвовала ради вас своим депутатским местом?

— За сутки до того, как она приняла решение уйти, я с ней полчаса разговаривал по телефону. Честно говоря, меня удивило, что опытный депутат, боец, с таким придыханием говорит: «Меня вызывают на Старую площадь»... Ё-моё, ну и что? Хоть бы тебя сам Путин вызвал, а ты скажи, что Миронов запрещает идти в народный фронт! А она мямлит: «Я не могу, мне там такое обещают...а вот вы»... И дальше начинается женский разговор, который не имеет отношения к политике... Ну и пускай сманивают трусов. А нам бояться нечего. Я знаю достаточно точно из личных бесед с президентом и премьером, что они понимают: в стране должна быть реальная многопартийность, стране нужна социал-демократическая партия и она должна быть представлена в Госдуме. Другое дело, что у их подчиненных как в кремле, так и в Белом доме, иная точка зрения. Это они уговаривают наших людей стать предателями.

— Но если Путин и Медведев хотят одного, а их подчиненные делают противоположное — это же развал системы... Значит вы считаете, что президент и премьер не должным образом выполняют свои функции?

— Да, я считаю, что у нас не должным образом выстроена вся система, политика государства, и её нужно менять. Разве вы не видите, как у нас выполняются распоряжения президента и премьера? Им приходится самим мотаться по стране и пытаться в режиме ручного управления хоть какой-то элементарный порядок навести. Возьмите официальные данные контрольного управления президента, и вы увидите, что 40% поручений президента не выполняются вообще!

— То есть не справляются президент и премьер с работой?

— Они, к сожалению, не борются с монополизмом одной партии, и это ошибка, потому что монополизм приведет нашу страну к краху, какой был 20 лет тому назад. Я на днях разговаривал с несколькими людьми из высших эшелонов и понял: они не питают иллюзий. Еще 2-3 года такого монополизма — и все кончится, сметут все к чертовой матери...

— А кто сметет-то?

— Народ сметет. Русский бунт, который страшен и беспощаден. Если вот так вот бесконечно душить инакомыслие, считать людей за идиотов, за быдло, которым можно манипулировать, все закончится катастрофой. Если 4-го декабря «Народному фронту» нарисуют 65% голосов, то люди скажут: «Не верим». И после этого кто бы там кого ни выбрал в президенты — это «не верю» останется. И что бы ни попытался сделать президент, люди будут говорить: «царь ненастоящий». А дальше будет достаточно любого очередного ЧП: пьяный полицейский, там, что-то учинит... И все пойдет по сценарию Северной Африки. Кстати, я говорил это, когда мы встречались с глазу на глаз с Владимиром Владимировичем и Дмитрием Анатольевичем.

— И как они реагировали?

— Ну как они реагировали... С одной стороны, они сами все прекрасно понимают. А с другой... Вот я президенту рассказал про офшорную экономику и сказал, что мы хотим вносить два законопроекта, чтобы установить двадцатипроцентный налог на вывоз валюты и обязать платить налоги по месту производства товаров и услуг... В таких случаях говорят: «информация принята к сведению», вот и всё. Он ничего не сказал, послушал и послушал.

	фото: Михаил Ковалев

«Кто может гарантировать, что от остальных отстанут?»

— Сейчас, когда вы оставили кресло спикера Совета Федераци, вы можете объективно сказать: это действительно третье лицо в государстве или скорее декоративная должность?

— На возложении венков первым идет президент, потом премьер, третьим — председатель Совета Федерации. Это чистая правда, но это протокол. Если серьезно, то в свое время решением Владимира Путина председатели двух палат парламента стали постоянными членами Совбеза. Сегодня, на мой взгляд, это — единственная в стране площадка, где при формировании тех или иных решений реально работает демократия. Есть настоящее обсуждение, столкновение позиций,возможность высказать свою точку зрения и поспорить с президентом или премьером. Это очень важный орган, он такой непубличный, но участие в нем делает пост спикера значимым.

— То есть демократия у нас только в секретном органе существует?

— К сожалению. Потому что парламент во главе с «Единой Россией» в дискуссиях не участвует, а говорит: «Чего изволите, мы все сделаем, только скажите, чего вы хотите»...

— Вы рассказывали президенту и премьеру о травле вашей партии?

— Месяца полтора назад встречались с Путиным с глазу на глаз. Я хотел ему рассказать о некоторых законопроектах. Это был повод, естественно...

— И что он вам сказал про вашу партию?

— Примерно тоже самое, что и 4 года тому назад, перед прошлыми выборами...Что партия состоялась, партия занимает социал-демократическую нишу... Значит, как бы: «Флаг вам в руки, работайте, Сергей Михайлович!» По большому счету за 4 года действительно ничего не изменилось. Нашу партию давили и давят. Я заранее говорю о том, что нашу партию будут пытаться снять с выборов путем разрушения региональных групп. Активистам будут говорить: «Слушай вот у тебя дочка в институте учится — мы ее выгоним», «У тебя жена работает в администрации губернатора — мы ее уволим», «У тебя бизнес — вот завтра будет уголовное дело! Снимай себя из списка». Это все было на прошлых выборах и люди уходили, плакали, говорили: «Вы простите, но мне жить в этом городе, с этим губернатором, я не могу»... Мы к этому готовимся — ставим блоки. Присылаем в региональные группы людей из Москвы, которых губернатор не сможет запугать, потому что они от него никак не зависят.

— А вы не считали, сколько уже членов потеряла «СР»?

— В Петербурге из фракция КПРФ к нам перешел самый дееспособный,самый профессиональный с законодатель — Малков. Просятся несколько знаковых, хорошо известных людей из «Единой России». Не назову пока имен, чтобы не осложнять им жизнь раньше времени. Перешел в нашу партию из ЛДПР бывший командующий рязанским училищем, депутат областного ЗАКСа Рязани Владимир Крымский.

— Мы о потерях спросили...

— Четыре депутата городского совета Краснодарского края и несколько депутатов Государственной думы, в общем то и всё..

— И всё?

— Конечно.

— А чего тогда волноваться, это ерунда...

— Ну, волнуются-то как раз журналисты. Но кто может гарантировать, что этим всё закончится, что от остальных отстанут? Вот ключевой вопрос!

— Когда вы создавали «Справедливую Россию», ожидали, что придется столкнуться с давлением, с предательством?

-Я всегда считал, что у нас есть слабое звено — это член бюро президиума Бабаков (вице-спикер Госдумы от «СР», недавно вышедший из партии и вступивший в «Народный фронт», в свое время сменил Дмитрия Рогозина во главе «Родины» — «МК»). Еще когда я вел переговоры об объединении с «Родиной», меня смущало, что он богатый человек, что его всегда за бизнес можно будет ущипнуть, тем более у него там какие —то проблемы были на Украине... Но поначалу вроде всё было нормально. Есть такой миф, что, якобы, он финансировал партию. Этого никогда не было, но работать он не мешал. А потом началось. Неожиданно для нас он появляется в эфире на 50 минут, это время засчитывается партии, но он о партии ни слова не говорит и представляется вице-спикером Госдумы. То есть он время партийное съедает, причем иногда идет вразрез с нашей позицией. Прошлой весной, когда были выборы в Воронеже, он гордо говорил, что с губернатором Гордеевым договорился: нам не станут мешать проводить кампанию, все замечательно будет... И получил 5%. Потому что никакой работы он там не провел. Может быть, он рассчитывал, что губернатор нам голоса сам нарисует?

— Вы предполагали, что можете из-за партии потерять кресло спикера?

— У меня было понимание, что на каком-то этапе может встать вопрос о выборе между партией и Советом Федерации. И я уже в 2007 году был готов к тому, что выберу партию. Я видел, что социально-демократическая ниша абсолютно свободна и заполнить ее важнее, чем вести заседания на Большой Дмитровке.

— То есть уход со спикерского поста — это была ваша идея?

— Моя.

— А какова была роль Кремля в образовании партии?

— Никакой!

— Неужели?

— Послушайте! Партия образовалась вопреки желанию, мнению и даже информированности господина Суркова. Потому что, когда вы говорите «Кремль», то имеете в виду, что реальной партийной работой занимается Сурков.

— И господин Бабаков в чем-то поучаствовал без его санкций?

— Бабаков спросил, будет ли образование «Справедливой России» согласовано. Я ответил, что проинформирую Владимира Владимировича, но заранее уверен, что он не будет возражать. Так и вышло.

— И что вам тогда сказал Путин?

— Дословно: «Да, наверное, действительно современная социал-демократическая партия нужна».

— Все же — в результате какой ошибки вы потеряли спикерское кресло?

— Поверьте, у меня нет преувеличения ни своей роли, ни своей добродетели, но дело в том,что я не совершил ни одной ошибки.

— Прямо как Путин говорите!

— Я говорю конкретно о той ситуации, не о всей же жизни...Весной я счел необходимым покинуть пост председателя Совета Федерации, но сделать это таким образом, чтобы «Единая Россия» показала всем, что они снимают меня за политические убеждения. Потому что перед выборами мне лучше быть свободным от обязательств постоянного члена Совбеза и председателя СФ.

	“Месяца полтора назад встречались с Путиным с глазу на глаз”. Фото: Александр Астафьев.

«Хочешь послужить Родине и попиариться?»

— Сергей Михайлович, какая из декабрьских кампаний для вас важнее: федеральная или выборы в Питере? И каковы шансы?

— Важнее, конечно, федеральная кампания. Но я петербуржец и на сегодняшний день у нас есть реальный шанс победить «Единую Россию» только в одном регионе — это Петербург. Поэтому ему — особое внимание. Шансы у нас хорошие. Вы, наверное, знаете, что наша партия всегда демонстрирует потрясающие успехи именно в период избирательной компании... Если до ее начала было 4%, то в результате на выборах мы берем 14%. Потому что мы умеем работать и время работает на нас. Нам сейчас лишь 5 лет. И когда я беру социологию и вижу, что 40% россиян никогда не слышали про такую партию, 35% не знают, кто такой Миронов — это наш резерв. Остается провести яркую кампанию и защитить волеизъявление граждан в ночь с 4 на 5 декабря, так как там, конечно, будут попытки нарисовать какие то другие результаты.

— Кто ваш избиратель?

— У нас есть очень небольшой (процентов 4-5), еще только создающийся ядерный электорат. Это люди, которые голосуют за нас всегда. Но мы плотно работаем с теми, кто не ходил на выборы последние 10-15 лет. Приводим к урнам тех, кто когда-то давно разуверились во всей системе и во всех партиях. Во время избирательной кампании мы убеждаем их, что не все потеряно и голосовать все-таки нужно. Так мы получаем еще более 10%. Это те, кто вообще не пошел бы на выборы, если бы не было нашей партии. Или проголосовал бы против всех, если бы была такая графа. Потому что половина голосующих за «Справедливую Россию» на самом деле голосуют даже не за нас, а против всех. Но они все-таки считают возможным поддержать нас как хоть какую-то альтернативу. Они же видят, что господа единороссы, коммунисты, ЛДПР — это уже давно одна команда. И когда три эти партии хором кричат: «Ура, эсеров слили», — они лукавят. Потому что знают закрытую социологию, которую заказывает «Единая Россия». Не для общества, а для себя, чтобы знать реальное положение. Если бы выборы были в июле — за нас проголосовало бы 9,6 % россиян. Это неплохо с учетом того, что мы еще не начинали кампанию.

— А сколько процентов у остальных?

— У «Единой России» — 32%, у коммунистов — 18%, у ЛДПР — 8.9%. «Правое дело» и «Яблоко» — пока меньше 4%.

— Единая Россия хочет 64%...

— Не получат они столько. Если они наберут 50% — то это уже очень хороший результат для них. И это будет значить, что опять они там включили административный ресурс. Все будет напрямую зависеть от явки. Если представить, что на выборы 4 декабря реально придет 80%, то тогда мы бы навсегда забыли о монополии «Единой России». Она бы по сравнению с остальными тремя партиями оказалась в меньшинстве.

— Но не придет 80%...

— И все приписанные проценты явки будут отданы за «Единую Россию». Они только за счет этого и собираются выползти. Если есть непришедшие — можно манипулировать. Но мы-то как раз тем и занимаемся, что приводим людей на участки. Поэтому я и сказал публично, что задача-минимум для нашей партии — удвоить результат 2007 года. Это 15% на федеральных выборах.

— Как вы думаете, перед «Правым делом» стоит задача вам помешать и пройти в Думу за ваш счет?

— Нет, нет. Мне вообще кажется, что цель этого проекта — собрать как можно меньше голосов...

— А смысл?

— Либеральному электорату сказать: вот и у вас есть своя партия, какие претензии? Либеральным лидерам доказать: народ вас не поддерживает. Ну и еще для того, чтобы сместить в глазах избирателя «Единую Россию» к центру. Показать, она — не партия богачей. Партия богачей — совсем другая.

— А Прохоров такой лох что ли? На что он повелся?

— Послушайте, вот если Вас вызывают и говорят: «Твой коллега, такой же как ты в общем-то, давно в тюрьме сидит. Ты тоже хочешь, как он, или ты хочешь спалить какую-то сумму денег, но послужить Родине и попиариться»?

— Это кто его так вызвал? Медведев?

— Я высказываю гипотезу. Знаете, что навело меня на эту мысль? Его плакаты. Там нет названия партии. Только имя и лицо Прохорова. И в кулуарах говорят, что денег на партию он не дает. Понимает: зачем палить зря... Только себя пиарит, его бизнесу это в любом случае не помешает.

— После того, как вы перестали быть спикером, спонсоры вашей партии не разбежались?

— Мне нравится когда регулярно пишут о наших спонсорах. Ни разу никто не назвал реальных спонсоров нашей партии. Их трудно назвать, там нет олигархов. Это средние компании, не гиганты, зато их много, несколько десятков. Отвечая на ваш вопрос, счет 6:3 в нашу пользу. После 18 мая три компании сослались на финансовые трудности. Но появилось 6 новых! Остальные остались. Один из новичков дал нам помещение. Мы же последние 2 года в помещении Прохорова офис арендовали, а теперь он стал оппонентом — нужно съезжать. Так вот я спросил у этого спонсора, почему он именно сейчас решил помочь, когда я административный ресурс потерял? «А вот именно сейчас вы и начнете как лягушка масло взбивать, потому что у вас другого выбора нет», — отвечает.

— Давайте поделим шкуру не убитого медведя. Вы побеждаете в Питере и получаете возможность стать губернатором или вернуться в Совфед. Что выбираете?

— Думаю, что с большей долей вероятности на пост губернатора мы бы предложили Оксану Генриховну Дмитриеву. Хотя, не исключаю такого варианта, что и моя кандидатура могла бы быть предложена. Ведь, по закону мы должны 3 кандидатуры предлагать президенту. Две кандидатуры, в принципе, очевидны. Оксана Генриховна и ваш покорный слуга

— А третья кандидатура — Козак?

— (Улыбается). Я тоже читаю газеты, которые его уже назначили. Но по моим данным, это еще не так... Там все очень просто: губернатором обязательно должен быть петербуржец, это обязательно должен быть человек, которого хорошо знает и Дмитрий Анатольевич, и Владимир Владимирович. Причем, в идеале, это должно смотреться так, что это больше человек Дмитрия Анатольевича. Но если там покопаться, то он окажется и человеком Владимира Владимировича... Козак этой схеме соответствует не вполне.

— А кандидатура Грызлова теоретически может возникнуть?

— Ну... думаю, что Петербург чаша сия минует.

«Сосули у нее, но что делать»

— Как возможный кандидат в мэры, вы знаете, как бороться с сосулями?

— Знаю. Сейчас у нас 5 кровельщиков на 25 тысяч крыш — вот вам и ответ. В советское время кровельщик обслуживал 2 дома и успевал следить за всем. Нужно возвращать в городские службы профессионалов, а не пытаться, как требует Валентина Ивановна, лазером «сосули» сбивать... Бред полный.

— А это питерское какое- то слово — сосули?

— Это ее слово. Но она все таки не коренная петербурженка, ей казалось, что сосулька.. как-то звучит....

— Как «курица» и «кура»?

— Да... поэтому вот сосули у нее, но.. что делать... Русский язык — великий и могучий..

— Сергей Михайлович, а как получилось, что среди соперников Матвиенко на муниципальных выборах, про которые никто в партии не знал, оказались «эсеры»?

— Это не члены «Справедливой России». Их никто не может найти. Они вступили в январе 2007 году и исчезли. После того, как их фамилии появились в числе кандидатов, оказалось, что их нет по указанным адресам и телефонам. И мы их исключили по такой формулировке: «за утерю связи с партией». Это люди Соловьева, одного из предателей. Он их туда поставил для того, чтобы мы не могли заявить, что дату выборов от нас скрыли. Еще раз: о том, когда пройдут выборы в этих районах, было объявлено 28 июля в связи с тем, что 27 июля закончилась подача списков. Это жульничество, спецоперация. Госпожа Матвиенко начинает свой поход, как называют, на третий пост в государстве, с жульничества и это страшно...

— А жалобу вы по этому поводу подали?

— Мы подали много жалоб: в Следственный комитет, в Прокуратуру.. У нас есть заверенная у нотариуса справка из Гугла, где показано, что газета, объявляющая о начале регистрации кандидатов была выпущена задним числом. Они в конце июля допечатали июньский номер.

Я считаю, что Валентина Ивановна Матвиенко не достойна быть председателем Совета федерации.

— А почему так решили наши руководители государства?

— Вы у них спросите, что вы мне этот вопрос задаете...

— Как вы думаете, это наперсточничество выдумала сама Матвиенко? Она, вроде, боевая женщина, не трусиха...

— Может быть, это самодеятельность ее окружения. Ей рассказали, как все будет красиво. «Валентина Ивановна, не волнуйтесь, изберетесь с блеском». Там есть два таких депутата, которые любят Валентину Ивановну сильнее, чем прочие: Макаров и Милонов. Вот они приезжают и говорят: Валентина Ивановна, у меня два училища в округе, и у меня... Мы вам сделаем такой процент! Всех курсантов строем приведем. Она соглашается, и они начинают делать, как умеют, как привыкли. А привыкли они жульничать. И получилось очень тухло. Теперь ей приходится врать, журналисты над ней смеются...

И уж тем более, я вас уверяю, никто в Москве — ни Дмитрий Анатольевич... Никто не думал, что такие фокусы будут...

— Уверены?

— Я просто это знаю. И я думаю, что Дмитрию Анатольевичу сейчас очень не нравится эта шумиха вокруг Валентины Ивановны Матвиенко. Может быть, он подумает — подумает, да и передумает делать ее спикером... Я бы на его месте так и поступил. Когда она победит (а она теперь точно победит за счет курсантов и отсутствия конкурентов) — она должна сложить полномочия Губернатора и взять муниципальный мандат. Тогда ей нужно сказать: «Вот, Валентина Ивановна, теперь и поработайте депутатом муниципального образования Петровский на благо петербуржцев, а я направлю в Совет Федерации другого человека».

— Мечта ваша?

— Мечтать не вредно...

Тандем и мимика

— Как вы думаете, «Народный фронт» создавался ради ребрендинга «Единой России»?

— Абсолютно в этом уверен. Это была Володина идея...

— Вы с Путиным так запросто...

— (Смеется). Это была идея Вячеслава Володина (вице-премьер, руководитель штаба ОНФ— «МК»). Они планировали уже в сентябре отказаться от старого, дискредитированного, названия и зарегистрировать в Минюсте новое. Но в последний момент провели замеры и выяснили, что если за «Единую Россию» сегодня готовы проголосовать 30%, то за «Народный фронт» без «Единой России» — только 7%.

— Можете спрогнозировать кто пойдет из тандема?

— Нет, не могу.

— А когда они об этом договорятся?

— Я думаю, что Владимир Владимирович и Дмитрий Анатольевич уже давно договорились. Сели и все решили. Мне кажется, это произошло еще в декабре прошлого года, перед праздниками...

— Из чего такой вывод?

— А вот вы возьмите, потратьте сутки, и посмотрите все телерепортажи конца декабря, начала января. Сами все поймете.

— Избавьте нас, пожалуйста.

— Вот! Вам лень. А я смотрел. И вот такова моя гипотеза, что еще в декабре они договорились. И также договорились, что объявят они это в декабре 2011 года.

— И все-таки, что вы в декабре прошлого года увидели такого?

— В декабре я видел двух руководителей страны глубоко раздумывающих, а в январе я увидел людей, которые решение приняли.

— Да в чем же это проявилось?

— В мимике. Ну слушайте, я знаю Владимира Путина с 95 года. Дмитрия Медведева с 2000-го. Я очень часто их видел, я знаю их реакцию, знаю моторику, эмоции. Ну вот мне показалось, глядя на выражения лиц двух руководителей после новогодних каникул, что они решение приняли.

— Один стал улыбаться, а другой перестал? Или что?

— Я по себе сужу. Самое тяжелое — когда ты не можешь принять решение. Когда ты ищешь. Ты этого не скроешь, все равно это будет считываться, что ты все время напряженно думаешь над выходом. И вот решение принято в конце концов. И решения бывают не очень позитивными. Но рубикон перейден и есть облегчение.

— Если вы такой физиономист, можете по лицу определить, корреспондент «МК» Наталья Галимова будет за вас голосовать?

— Это сложнее. Я ее не так хорошо знаю, как я знаю Владимира Владимировича и Дмитрия Анатольевича. Я же их многие годы, глаза в глаза... Я же вижу, как они разговаривают, общаются.

— А кто из них более жесткий человек?

— Более жесткий, наверное, Путин.

— А политические и бизнес-элиты — они вообще никак не влияют на решение?

— Уверен в том, что кому из них выдвигаться в президенты — решение этих двух человек. Думаю, что кто-то из команд пытался на него повлиять, но это бесполезно.

— А почему тогда трения между командами продолжаются, если все уже договорено?

— Ну во-первых потому, что командам ничего не сказано. Они вдвоем знают. Команды не в курсе, они хотят подтолкнуть своего лидера к решению. А потом — борьба Белого Дома и администрации президента всегда идет.

— Кто, на ваш взгляд, был бы полезнее для России в роли президента?

— Не знаю. Если из них двоих, то я не знаю. Но я не исключаю, что они договорились о ком-то третьем.

— Зачем?

— Давайте подумаем, зачем. Ну вот когда двоим очень хочется, и ни один не хочет уступать, тогда нужен компромисс. Так не доставайся же ты никому...

— Валентина Ивановна тогда как раз на этот случай может пригодиться...

— Женщин на вершине у нас не было давно... И начнутся у нас всероссийские сосули.

Путин и гидрокостюм

— Вы умеете делать выводы на основе телерепортажей. Сюжет с Путиным в гидрокостюме вам на что-нибудь намекнул? И, кстати, как вы относитесь к подобного рода PR-кампании?

— Я вам по секрету скажу, что на дно Байкала я опустился на две недели раньше, чем Путин. Но я это сделал не ради пиара, а просто из любопытства. Когда пиар-команда предлагает Владимиру Путину стать водолазом — она думает, что это будет красиво. А Путину, мне кажется, важнее, чтобы это просто дало какое-то новое ощущение. Человек хочет познавать...

— То он в самолете, то на подводной лодке, то с китом, то с тигрицей... Если будете президентом — не делайте так, пожалуйста.

— Мы с вами — жители столицы, люди образованные и политизированные. У вас это вызывает улыбку. Но я вас уверяю, что очень много людей посмотрят и искренне скажут: «Во крутой мужик! Во дает! Смотри, как ему идет гидрокостюм»! Вы, может быть, вообще не ходите голосовать, а вот люди, которые ходят голосовать, — они посмотрели и им понравилось.

— Вы пойдете на президентские выборы?

— Осенью порешаем.

— От чего будет зависеть решение?

— Понимаете, я естественно не хочу ничего плохого для нашей страны, но я просто вижу как быстро меняется социально-экономическая ситуация, и даже политическая. И почему-то мне кажется, что до осени еще произойдут какие-то очень серьезные события. Что-то возможно, поменяется в настроениях людей. Участвовать по принципу «не догоню — так согреюсь» вовсе не обязательно. Идти нужно если есть какие-то шансы и возможность биться серьезно.

Как мы поспорили на ящик шампанского

— Вы хорошо разбираетесь в камнях. Кто за последнее время бросил самый большой камень в Ваш огород?

— Не думал над этим. Если меня бьют, значит я понимаю, что я из себя что-то представляю. И представляю: а) некую силу, б) некую угрозу, кто-то боится меня. Если бы прекратились вот такие нападки, то честно говоря, я бы запаниковал: Что такое? Почему стали забывать? Почему перестали бояться?

— Что вы коллекционируете после того, как передали свою коллекцию минералов в музей?

— У дарителя есть право продолжать пополнять коллекцию. Сначала я взял несколько самых-самых моих любимых образцов к себе домой. Смотрел там на них, смотрел... И чувствую: меня вот что-то гложет... Вскоре я понял: моя коллекция — там, их нельзя от нее отрывать. Я приехал в музей, говорю: знаете что, я решил пополнить коллекцию. И сейчас продолжаю пополнять. На днях мне подарили один уникальный образец. Так что пусть бросают камни в мой огород. Все, что имеет ценность, передам музею.

— А правда, что вы совершенно не пьете, даже вина?

— Да...

— Когда завязали?

— Я 17 лет проработал в геологии и всё испробовал в своё время... В том числе коктейль «Северное сияние». Берется 250-граммовая армейская кружка и на треть наполняется спиртом, остальное заливается шампанским. Пьется великолепно, только появляется такое ощущение, что у вас по усам холодок течет. А это на самом деле ничего не течет — спирт испаряется. И вот когда мне было 16 лет, после первого курса техникума, мы приехали с другом на Кольский полуостров. Геологи спрашивают: «Ну что, пацаны, пьете»? А на столе поллитровые бутылки с красной этикеткой «питьевой спирт», «шампусь», щука. И вот я выпиваю кружку «Северного сияния», тянусь за рыбой и смотрю: у меня рука так вытягивается, вытягивается, а рыба отодвигается... Просыпаюсь утром одетый и ничего не помню. Смех смехом, а урок на всю жизнь. Больше никогда в жизни я не напивался, а потом вообще пришел к мысли, что пить вредно.

— И когда развяжете?

— А если 5 декабря будет так, как я задумал, значит я с товарищами открою бутылку шампанского и бокал пригублю.

— А если пролетите — выпьете горькой?

— Ни в коем случае! С горя пить — это неправильно.

— За вас из жалости должен проголосовать мужской электорат... Мужик в завязке, пусть хоть глотком шампанского порадуется за победу...

— Я вас уверяю, фракция наша увеличится. Я реалист, я может быть понимаю, что не удастся увеличить в 2 раза. Но вот если 38 депутатов было в 2007 году, в 2011 году число депутатов Государственной Думы от Справедливой России будет больше. Вот вспомните мои слова 5 декабря. Можно даже поспорить.

(Спорить вызывалась легендарная Наталья Галимова. Договорились вот о чем: если фракция эсеров уменьшится или не изменится — Сергей Михайлович выставит ящик «Вдовы Клико». А если увеличится — Наташа отдает ящик «Советского». )

Главное — конспирация

— Значит готовьтесь, 5 декабря пьем в любом случае, потому что это будет мой победный глоток.

— Сергей Михайлович, вот «Единая Россия», при всех её минусах, проводит праймериз. А как формируются списки «Справедливой России» — полнейшая загадка, и сами члены партии говорят, что не понимают этого.

— В отличие от «Единой России», которая туфту в виде праймериз изображает, мы делаем очень просто. Каждое региональное отделение подает свои предложения. А почему мы широко не оглашаем их имен — совершенно понятно. Мы же видим, как наших людей выбивают. Потому есть у нас, скажем так, люди глубоко законспирированные, фамилии которых мы объявим только на съезде.

— Ваша партия вообще превращается в подпольную. Как по-тихому вы подготовили смену председателя партии в апреле, в тайне от всей партии!

— А что было делать, если Бабаков и другие всю информацию тут же в администрацию президента передавали! Поэтому я сделал так, чтобы кроме меня и Николая Левичева знали только 5 человек.

— Но все равно ваши объяснения, почему вы это сделали, не убедили. Может, сейчас расскажете: зачем поменяли председателя?

— А чего рассказывать?! У нас сейчас два руководителя партии. Если с одним что-то случается или, не дай Бог, один куда-то девается...

— Имеете в виду физическое устранение, готовитесь к покушениям?

— Ну почему сразу к покушениям. Нечаянно так шёл, споткнулся, очнулся — гипс.

Вот давайте представим себе. Лидер партии возглавляет список, готовит кампанию, и вдруг — заболел, не знаю, так сказать, с аппендицитом лег и не проснулся. Может быть такое? Может быть.

— Нет, ну если вы об этом думаете, значит вы имеете реальные основания опасаться...

— У меня есть реальные основания полагать, что наша партия не устраивает ни одну из существующих партий. Прежде всего — «Единую Россию». Потому что мы — единственная угроза для них. И идет борьба, жестокая борьба. Я прекрасно понимаю, что такое политический процесс, каковы ставки. Я прекрасно понимаю, скольким людям я мешаю жить спокойно. Я открыто заявляю, что среднестатистическая семья единороссов — депутатов Госдумы владеет земельным участком в 49 Га. А средняя семья депутатов от «Справедливой России» владеет 21-ой соткой. Вот вам и ответ на вопрос почему партия власти не принимает те законы, которые нужны людям. Всё. Знаете, как им не нравится, когда я это говорю?