В октябре 1905 года первая русская революция вышла на финишную прямую.
Всеобщая стачка железнодорожников и телеграфистов, к которой присоединись и другие рабочие, не только остановила движение транспорта в императорской России, но и повергла в шок экономику и власть страны. Ее результатом стал октябрьский Манифест Николая II, даровавший России политические свободы, право создавать партии, профсоюзы и избирать Госдуму. Кто же был движущей силой той революции: проснувшийся пролетариат, недовольное безземельем крестьянство, интеллигенция, которой не давали право участвовать в принятии законов, или произошло то, о чем так много говорят в России сегодня применительно к ситуации в соседних с нами странах: лодку раскачали иностранные агенты? Об этом «МК» спросил у наиболее авторитетных историков.
Было ли восстание 1905 года «майданом», оплаченным из-за границы На фото: Восторг либеральной интеллигенции от манифеста Николая II на холсте описал великий русский художник Илья Репин. Строго говоря, эта революция началась еще в день Кровавого воскресенья на Дворцовой площади Санкт-Петербурга 9 января 1905 года по старому стилю, продолжилась восстанием матросов броненосца «Потемкин» и массовыми выступлениями крестьян против помещиков, которые продолжались не только весь 1905 год, а минимум три следующих года. Историки почти целый век называли революцию 1905 года чисто пролетарской. Действительно, рабочие боролись за свои права, но огромную роль сыграли и крестьяне, которые были недовольны выкупными платежами за освобождение от крепостного права и потерей трети земель. То есть все активнее возмущались результатами реформы, которая была проведена еще полвека назад — в 1861 году.
Первая русская революция была полностью подавлена только к середине 1907 года, когда ее разгромил «вешатель» Петр Столыпин. Но ее главным результатом стал Октябрьский манифест императора Николая II о введении в России всех политических свобод: свободы слова, собраний, организации партий и профсоюзов, и самое главное — объявление всеобщих выборов в Госдуму и создание правительства во главе с премьер-министром. То есть уже тогда демократии в России стало больше, чем не только в тогдашней, но и в нынешней Великобритании. А может быть, и больше, чем в современной России, хотя Конституция у нас есть, а королей нет.
Для России это был уникальный исторический шанс стать мировым лидером в области построения демократии и либеральной экономики. Профсоюзы тут же стали добиваться восьмичасового рабочего дня, предоставления отпусков и медицинского страхования. Получившие право создавать политические партии интеллигенты тут же основали «октябристов» и «кадетов». Но большевики и эсеры тоже не дремали. Они продолжали своим чередом устраивать теракты против чиновников и силовиков, но еще и усилили свое влияние на пролетариат. В ходе революционных событий эсер Иван Каляев бросил бомбу в карету великого князя Сергея Александровича Романова и убил его, а всего будущие победители Октябрьской революции 1917 года убили более 3000 представителей власти.
Большевики остались недовольны Манифестом и тем, что император готов повести страну по пути конституционной монархии, что в ней появится какая-то Госдума, какие-то партии, кроме большевистской, и организовали восстание рабочих ткацких фабрик Пресни уже после того, как «царь сдался» — в декабре 1905 года. Жандармы, полицейские и даже военнослужащие Московского гарнизона фактически отказались подавлять это выступление. С одной стороны, революция уже отучила силовиков воевать со своим народом. С другой — этот народ уже был хорошо оснащен оружием немецкого и собственного производства. За которое, как утверждают некоторые источники, заплатили японцы.
Так, случайно или умышленно немцы и японцы вооружали русских революционеров? Кстати, такое же оружие имели и восставшие латышские крестьяне, а вот у русской полиции в 1905 году такого качественного оснащения не было. Но обратимся со всеми этими вопросами к историкам.
— Кто главный «автор» первой русской революции: железнодорожники, начавшие политическую стачку, крестьяне, недовольные безземельем, революционные партии (эсеры и большевики) или все-таки «иностранные шпионы»?
Александр БЕЗБОРОДОВ, директор Историко-архивного института РГГУ:
— Любое важное для истории страны событие неизбежно ставит перед нами глобальный и такой знакомый вопрос «кто виноват»? И это абсолютно нормально для человеческого мировосприятия — искать самый простой ответ на любой вопрос, искать конкретную личность или группу личностей, которые были бы в ответе за те или иные коренные изменения в истории страны. А значит, и нашей личной судьбы. Но у реальной истории своя логика, а такие масштабные события, как революция, не происходят спонтанно по желанию крестьян или иностранных шпионов. Путь к революции — это, на мой взгляд, цепочка точек невозврата, определенных цивилизационных развилок. Наиболее активные социальные группы или конкретные личности действительно могут на них повлиять. Но искать эти развилки нужно не в 1900-х и даже не в 1890-х годах. Россия шла по фатальному пути на протяжении нескольких веков. Так что вина за революцию 1905 года равно разделена между министром внутренних дел империи в 1904 — начале 1905 года Святополком-Мирским (допустившим Кровавое воскресенье. — Ред.), условным железнодорожником и Иваном Грозным или Петром Первым. Конечно, не стоит забывать про интересы других государств во внутренней политике России. Мы не можем, как историки, во всех бедах внутренней политики винить «англичанку», но и совсем отрицать внешнее вмешательство и утверждать, что наши соседи всегда желали исключительно союза и мира с нами, стабильности нашей власти, было бы тоже неправильно.
Игорь ШУМЕЙКО, писатель, преподаватель истории в Московском государственном университете путей сообщения:
— Соавторство революции у Николая II отобрать сложно. Цепочку: безобразовская шайка (Александр Безобразов — одиозный политический деятель, который, преследуя свои интересы на Дальнем Востоке, способствовал развязыванию Русско-японской войны. — Ред. ) — сама эта война и поражение в ней — революция — не отменишь. И допустил все это Николай.
Николаю досталась команда лучшего, наверно, царя в истории страны — Александра III. Тут я сошлюсь на Дмитрия Ивановича Менделеева, не только великого ученого, но и экономиста, государственного чиновника, одного из главных моторов той команды. Если прочесть его статью памяти Александра III, то тот царь предвидел суть русских и мировых судеб более и далее своих современников.
В годы правления Александра III промышленное производство в России выросло в 6,5 раза. Выработка на одного рабочего: (та самая «производительность труда», о необходимости роста которой все время постоянно говорит Владимир Путин) выросла на 22%.
Организатор «рывка» Сергей Витте, неформальный председатель правительства при предпоследнем царе, ставил перед императором только одну задачу — не мешать модернизации страны. Государство не должно мешать своему собственному экономическому прорыву.
Но с задачей «не мешать» новый царь Николай не справляется: его осаждают различные авторы «альтернативных проектов», податели «аналитических записок». Витте еще только строит Транссиб, осваивает Манчжурию, а отставной ротмистр Безобразов (авантюрист наподобие Березовского из нашей эпохи) становится альтернативой «робкому курсу» царского правительства.
Послецусимское и предреволюционное совещание у Николая 24 июня 1905 года — одна из тяжелых сцен нашей истории. Генералы просят царя заключить мир «пока ни пяди русской земли не затронуто». Собрались в Царском Селе, «на даче у Николая», но не говорят ему о том, что именно в это время японцы высаживаются на Сахалин и захватывают его. Кто они? Шпионы? Да, японцы подкупали наших террористов и либералов. Об эффективности этого подкупа спорят до сих пор, потому что многие наши чиновники были настолько неэффективными, что приносили ущерб стране и безо всякой мзды из-за рубежа. Но подкуп коменданта Стесселя действительно позволил взять японцам Порт-Артур. А вот что позволило взять Сахалин — безалаберность власти или прямой подкуп, — так и осталось вопросом.
Однако Сергею Витте удалось отбить по крайней мере северный Сахалин благодаря его связям с американскими политиками и банкирами, которые могли давить на правительство Японии. Это тот случай, когда друг Америки — вовсе не враг России. А ему удалось бы и большее, если бы не истерика Николая по поводу разрастания революции 1905 года. Николай хотел быстрых решений, был готов проиграть войну Японии, чтобы бросить освободившиеся войска и флот против революционеров. Только он не ожидал, что эти войска откажутся подавлять революцию.
Но если вообразить, что у России нашлись бы тогда тонны лишних миллионов золотом, чтобы в ответ подкупать японцев, то их просто некому было бы вручить. Потому что японское общество в отличие от российского было сплочено вокруг микадо — японского императора.
Предательство Николаем линии его великого отца на осторожность, осмотрительность — главная причина революции. Путь к ней начался еще с ходынской трагедии — непродуманного коронационного праздника. Виновного в трагедии московского губернатора — великого князя Сергея Александровича, брата царя, только в 1905 году «наказал» эсер Иван Каляев.
Но безусловный совиновник 1905 года — либеральная оппозиция, писавшая поздравления микадо с победами над русской армией. Прямо как сейчас некоторые наши оппозиционеры призывают Запад наказать Россию за Крым.
А крестьян можно понять: обезземеливание было страшное.
Ограничиваясь вечной фразой «одна шестая часть суши» — и представить всего ужаса крестьянского бедствия невозможно. Оптимум, рассчитанный еще при Павле: 15 десятин на двор — условие устойчивой жизни. Но в 1877 году мы видим: менее 8 десятин на двор (порог выживания) имеют 28,6% крестьянских хозяйств. А к 1905 году таких уже половина. Другой показатель: количество лошадей на крестьянский двор. В 1905 году — 1,5 коня. Сокращение тягловой силы — удар по возможному внедрению конных жаток, веялок, молотилок: всей дотракторной механизации. Деревня «ела» сама себя.
К загнанному в тупик крестьянству Кровавое воскресенье добавило и рабочих. Оправдание: «9 января царь был на даче» — их не устроило. Такое оправдание вообще зачеркивает русскую историю: меняйте ее уж сразу на Гарри Поттера.
— Кто в итоге выиграл от этих революционных событий, добились ли вдохновители и организаторы революции своих целей? Была ли эта революция историческим шансом для России на модернизацию?
Александр БЕЗБОРОДОВ:
— Нельзя сказать, что организаторы остались полностью довольны результатами революции. Как и в случае с реформами Александра II, произошла ситуация, когда радикальные для власти изменения оказываются недостаточными для радикально настроенной части политического сообщества, что в итоге порождает еще больше конфликтов между ними. Уступки, сделанные властью, казались ей немыслимыми и слишком щедрыми, но они были во многом запоздалыми, что и вызвало дальнейшую радикализацию в обществе.
Безусловно, революция была шансом на модернизацию. Изменения, произошедшие в 1905 году, привели в итоге к 1913 году с его колоссальными экономическими успехами, и эти неполные десять лет считались одними из самых успешных в российской политике и экономике. Но, увы, эта попытка найти правильный путь была почти обречена на провал множеством внутренних и внешних факторов, такими, как, например, неизбежность Первой мировой войны.
Игорь ШУМЕЙКО:
— Никто никаких целей не достиг. В том числе потому, что Столыпина Николай сдал так же, как и Витте. Да, Столыпин превратил деревню из опоры страны в «зияющую рану», способствовал появлению кулака, (главного, пожалуй, «бенефициара» той революции), но и он мог бы вывести страну на тропу развития, если бы его не убили эсеры при странном бездействии охранки.
Интеллигенция получила трибуны. Это — Госдума, газеты, в которых ослабла цензура. Но, как и кулак — деревню, она получила их ненадолго.
— Для царя и людей, которые согласились на реформу государства, все в итоге закончилось очень плохо. Почему реформаторы в России, начиная от Александра Второго и, может быть, заканчивая даже Горбачевым, расплачивались за прогрессивные реформы политическим поражением или гибелью?
Александр БЕЗБОРОДОВ:
— Не стоит обобщать события и людей. «Все закончилось плохо» — не исключительно потому, что царь и люди согласились на реформу. Вообще формулировка «все закончилось плохо» появляется в нашем сознании, так как мы рассматриваем события 1900-х годов через призму негатива 1917 года. Избежать этого очень трудно, однако нужно понимать всю глубину предпосылок и исключительность исторических контекстов каждого из дореформенных периодов. Даже несмотря на их некоторую схожесть. А схожесть эта заключается в том, что каждый из реформаторов в итоге оказывался заложником обстоятельств развития страны. И Александру II, и Михаилу Горбачеву в свое время приходилось выбирать между радикальными реформами и глубокой стагнацией, могущей в дальнейшем привести к обрушению государства. На мой взгляд, у них не было другого выхода. В любом случае народная память связывает глубокие потрясения в жизни страны с людьми, которые находились у власти в момент этих потрясений. И поэтому любые последствия, позитивные или негативные, массовое сознание вменит в вину реформатору.
Игорь ШУМЕЙКО:
— По Станиславскому: получили за то, что «любили не Россию в себе, а «прогрессивных» себя в России». Плюс реформы всегда запаздывали. Лишь 40 лет, от отмены крепостного права до революции 1905 года, было отпущено деревне, чтоб научиться жить без помещика. Не уложились. Лишь чуть более 10 лет между первой и второй революциями — чтобы научиться жить с парламентом и публичной политикой. Естественно, не успели. Горбачеву в этом смысле было проще. Страна как жила без власти до него: жила своей жизнью, так и продолжила жить после него.
Как специалисты по расследованию авиакатастроф говорят о том, что у них не бывает одной причины, а для того, чтобы произошла трагедия, должно совпасть сразу несколько факторов, включая человеческий, так и у революции не бывает одного отца или одной матери. И при этом настоящий отец, как нередко случается и в жизни, остается неизвестным. В нашем случае, скорее всего, это все-таки не иностранный шпион, хотя признать это было бы гораздо более лестно, чем обвинять свою же собственную страну в глупости и неспособности к цивилизованному развитию. Позволим себе сделать то, чего не сказали историки — все-таки намекнуть на отцовство. Манифест, принятый Николаем II, был написан Сергеем Витте. И если бы народ смог его правильно прочитать, то у нашей страны появился бы шанс пройти последующие 110 лет без рек крови, лагерей и, может быть, даже без участия в мировых войнах. Но народ тогда был по большей части, увы, неграмотен...