Сирийская тема с началом военной операции российских военных в этой стране стала одной из главных, обсуждаемых Москвой и Вашингтоном.
В Соединенных Штатах, с одной стороны, говорят о необходимости диалога с Россией по Сирии, с другой — выражают беспокойство действиями российской авиации. О том, есть ли шансы на взаимопонимание между Вашингтоном и Москвой по сирийскому вопросу, «МК» рассказал директор Центра глобальных интересов в Вашингтоне политолог Николай ЗЛОБИН.
— О чем свидетельствуют заявления властей США?
— США с удовольствием справились бы без России с сирийскими проблемами, но, мне кажется, постепенно растет признание, что та коалиция, которую они создали, не столь эффективна, мягко говоря, как они рассчитывали, потому что у всех членов коалиции свои цели. Борьба с ИГИЛ не является обязательно главной и единственной целью каждой стороны этой коалиции, каждый пытается в Сирии соблюсти свои интересы и только потом участвовать в борьбе против ИГИЛ. Американцы побаиваются, что коалиция не сможет сделать ничего серьезного с ИГИЛ. Как вы знаете, сами американцы не хотят ступать на землю Сирии — они ограничились военными ударами. Есть разные оценки эффективности этих ударов. Поэтому нужно что-то делать с этой коалицией и повышать ее эффективность.
Дискуссия идет, во-первых, насколько участие России повысит эффективность этой коалиции. Полного единства по этому вопросу нет. Во-вторых, насколько Россия в качестве основной цели видит борьбу с ИГИЛ, а не другие цели в Сирии. У американцев складывается впечатление, что Россия, может быть, захочет участвовать в коалиции, преследуя свои, а не общие цели. Или по крайней мере те цели, которые американцы считают общими. В-третьих, мне кажется, американцы опасаются, что участники коалиции не смогут договориться между собой и между ними будет очень много политических трений, которые могут негативно повлиять на военную эффективность кампании. И как это будет происходить, никто толком не понимает.
Еще один комплекс вопросов связан с тем, как Россия и США видят будущее Сирии. Понятно, что и та и другая сторона заинтересованы в сохранении сирийской государственности и управляемости этой территории. Одно дело, что американцы видят одним из условий сохранения сирийской государственности уже не немедленный, но обещанный уход Асада как человека, который проворонил эту государственность, который не сумел договориться и который вызвал этот кризис в стране. Он не способен договориться с разными частями сирийского общества, считают американцы, поэтому он должен уйти. Значит, надо говорить с Россией по поводу того, как сохранять структуру государственной власти и управляемость этой территории. У России тоже вполне законный противоположный подход — что без участия Асада невозможно гарантировать сохранение сирийской государственности, потому что он законно избранный президент и других там нет с таким уровнем легитимности. Хотя мы знаем, что многие западные и арабские страны считают повстанцев более легитимными представителями сирийского народа.
Эти две позиции противоположны, но явно надо искать компромисс. Его найти не очень легко, потому что через полтора года уходит Обама, и за это время вряд ли Асад отдаст власть. В любом случае здесь есть что обсудить.
Третий круг проблем — что дальше делать стратегически в этом регионе, потому что американцы боятся, что оружие, которое будет туда поставлять Россия, постепенно попадет или в Иран, или в другие проиранские организации. А Россия боится, что те повстанцы, которые тренируются и вооружаются американцами, начнут бороться против российских сил, и потенциально возможен военный конфликт между Россией и повстанцами и т.д.
Для американцев непонятно, насколько Россия готова рискнуть своей репутацией в арабском мире, потому что против Асада выступает довольно много арабских стран. И обещание «мы вам сделаем новый Афганистан» (такую угрозу озвучили сирийские повстанцы) надо воспринимать всерьез. Если даже не будет нового Афганистана, то можно предсказать, что целый ряд арабских стран отвернется от России, с которой до последнего времени у них были нормальные отношения. Это очень зыбкая почва. В чем-то американцы могут подстраховать Россию, в чем-то Россия может помочь им. В любом случае надо договариваться. Пока те шаги, которые сделаны сегодня, показывают, что сначала нужно договориться, о чем мы хотим договариваться. И здесь нет полной ясности.
Могу привести пример, с чем я столкнулся. Я участвовал в одной серьезной популярной американской телевизионной программе по внешней политике, был там гостем. И зрители звонили в студию. Практически все звонки были с одним вопросом: «А что плохого, если Россия поможет нам в Сирии?» Для рядовых американцев вообще нет вопросов в этом смысле. Если Россия хочет помогать, почему бы не принять ее помощь? По крайней мере на сегодняшний момент, когда там ситуация достаточно сложная.
— В политическом истеблишменте США есть разочарование своей политикой в Сирии?
— Думаю, политический истеблишмент США всегда разочарован своей внешней политикой. Это его нормальное состояние. Тем более что идет избирательная кампания, поэтому внешнюю политику Обамы все называют провальной. Объективно это или нет — другой вопрос, но разочарование есть. Америка — это страна, которая себя критикует больше других. В этом смысле я не слышал позитивных откликов о том, что происходит в Сирии или где-то еще. В основном идет критика позиции США. В газетах очень активно обсуждается то, что Обама занял позицию между несколькими стульями. Одновременно здесь идет активная борьба за иранскую договоренность, хотя вроде как Обама выиграл, но критиков все равно очень много. Кандидаты в президенты от республиканцев обещают поменять эту договоренность. Это традиционное состояние американского общественного мнения. Америка никогда не довольна своей внешней политикой. Обама, который через полтора года уйдет, сегодня является объектом очень жесткой критики, отчасти справедливой, а отчасти то, что он уходит, подбадривает эту критику, потому что всем кандидатам в президенты хочется показать, что они будут гораздо эффективнее Обамы. Здесь тоже не надо ошибаться.
— Если учитывать это недовольство, Америка готова пересмотреть свой взгляд на Асада?
— Позиция по поводу Асада, безусловно, меняется. Просто американцы считают, что он действительно не способен сегодня объединить сирийское общество в существующих масштабах. В Америке имеется очень сильное антиасадовское лобби. Башару Асаду припоминают все проступки, включая использование химического оружия против собственного населения, — вопрос, который, кстати, потом решился при помощи России. Припоминают жестокость по отношению к политическим оппонентам. Действительно, он оказался не самым гибким и мудрым политиком, другое дело, что он остается легитимным. Поэтому вопрос сейчас не столько в том, чтобы снять Асада, сколько в планах по его уходу и условиях, на которых Асад может уйти. Отношение меняется, но оценки самого Асада не меняются. США не видит будущее Сирии с ним во главе. Я не знаю, насколько видит Россия это будущее. По-моему, она тоже не зациклена на Асаде. Но для Америки и для России сейчас важно все-таки сохранить остатки государственности. Как это сделать — с Асадом или без, — это можно обсуждать. Это вопрос частный на фоне плана сохранения сирийской государственности и подконтрольности всей этой территории. Вопрос еще заключается в том, в чем же там интересы России. Пока это не очень видно. И у многих американских экспертов складывается впечатление, что Путин и Асад поддерживают друг друга в силу того, что есть какие-то личные отношения. Я так не думаю, но хотелось бы, чтобы Россия сказала, например, что дело не в Асаде, а дело в будущем Сирии, условно говоря.
— Многие российские СМИ говорят о сближении России и США на почве сирийского урегулирования. Сирия — достаточно серьезный повод, чтобы США изменили свое отношение к России после Крыма и украинских событий?
— Я думаю, нет. Никакого сближения не происходит. Просто моменты, где Россия попадает в радар интересов внешней политики США, американцы начинают учитывать, привлекать и использовать. Но завтра ситуация может измениться: сместится американский радар — и Россия опять выпадет из зоны интересов. На этом американский интерес к России закончится. Американская политика в этом плане достаточно циничная. Национальные интересы США практически не меняются никогда. Продвигая интересы в том или ином регионе, Америка задает себе вопрос: кто нам здесь может помочь? Кто является нашим противником? В районе Сирии Россия оказалась страной, которая может помочь, второй раз. А в других регионах она является препятствием или противником. Здесь не надо преувеличивать возможности сближения. Стратегически Россия и США сегодня не сближаются. И той, и другой стране нужно решить сирийский вопрос. У них разные позиции, но жизнь заставила их сесть и договориться. Общего сближения я не вижу. В Вашингтоне нет никакой эйфории по поводу участия России в этой операции, тем более никаких дискуссий по поводу того, как мы будем улучшать отношения с Россией, потому что фундаментально — да, это не мудро с точки зрения стратегии — Вашингтон уверен, что почти все внешнеполитические задачи, которые важны для Америки, могут быть решены без участия России. Россия присоединится к их решению — хорошо, не присоединится — ну и ладно, обойдемся без вас. И любой кандидат в президенты задает себе вопрос: если я начну улучшать отношения с Россией, что мне это даст? Ответ на сегодняшний день простой: ничего, кроме головной боли. Это несправедливо и не совсем умно, но так обстоят дела.