Много можно найти слов в поддержку противоположного мнения, но то, как турки воспринимают «национализм», отличается от широко распространенного определения этого слова и от интересующей многих идеи расизма.
Возможно, именно поэтому национализм пользуется такой большой поддержкой населения. Эта ветвь национализма, в основе которого первоначально лежит патриотизм, может также мирно сосуществовать с исламской средой. Иначе говоря, этот национализм не основан на расизме. Он, восхваляя такие чувства, как, например, любовь к своей стране и уважение флага, не поддерживает ксенофобию; и неправильно будет приравнивать его к современному неонационализму или называть считающих себя националистами людей — особенно в Анатолии — расистами; это мнение людей, живущих далеко отсюда. Если народ может одновременно совмещать националистические, консервативные и религиозные убеждения, значит национализм, в общем, не пересекается идейно c расизмом или фашизмом.
Расизм в исламе строго запрещен еще с момента возникновения религии, и национализм приобретает более здравую форму. Именно эти националисты выбирают молчание в и без того приглушенной Турции. Другими словами, это основная ветвь. Те, кто сегодня называет себя неонационалистами, кемалистами, секуляристами и т.п., не имеют ничего общего с анатолийской националистической ветвью.
В истории национализма было два переломных момента. Первый и самый трагический из них произошел в 1980 году. Мало кто ожидал, что после военного переворота 12 сентября начнется притеснение идеалистически мыслящих молодых людей, много делавших на благо страны. Необходимость «защищать страну от угроз», возросшая после введения советских войск в Афганистан в 1979 году, была поддержана большинством населения и привела к росту националистических настроений
Ужасная судьба Афганистана могла постичь и Турцию; поэтому «защищать государство» и «бороться против внутренних коллаборационистов» было просто необходимо. Такое мышление также требовало «защищать страну» и «служить государству». То было поколение активных молодых людей, которые бы никогда не критиковали армию, а во время демонстраций держали бы плакаты с надписями «Армия и нация — только вместе». Военный переворот 12 сентября 1980 года не только разрушил эти наивные отношения, но и нанес серьезную травму. С молодыми людьми, боровшимися за «выживание государства», поступили самым жестоким и унизительным образом. Это величайшее разочарование переросло в самокритику, националистические группы сначала начали считать произошедшее своей ошибкой, а затем пришли к выводу, что «государство могло само себя защитить, но оно решило начала нас использовать, а потом от нас избавиться». В действительности же после переворота все эти группы сказали решительное и неожиданное «нет» на просьбы государства заняться кое-какими противозаконными делами, якобы «на благо страны».
Другой переломный момент произошел в 1990-х годах. Мысль объединиться и сосуществовать с Исламом, появившаяся в 1980-х годах, через 20 лет была отброшена. Конечно, не всеми. Охлаждение к ней политиков, ранее придерживавшихся ее, обозначило определенное отдаление от обсуждения «турецко-исламской идеи» и от определения движения «Альперен». Когда оно достигло своего пика, возник альянс «Красное Яблоко» (Kızıl Elma). Тесные взаимоотношения между определенными людьми, например, между Догу Перинчеком и Ильханом Сельчуком, взволновало основных националистов, называвших их «неудобными» для националистических групп. Это была серьезная смена направления. Правда, не учли тех, кто считал националистов врагами и остерегался присоединяться к группам, которые в силу своих политических взглядов могли поддерживать военные перевороты или хунты. Поэтому, когда объединенные команды — состоявшие, как поначалу говорили, из отставных военнослужащих, названных вскоре отставными госслужащими, — попытались провести операцию в Партии националистического движения (ПНД), многие националисты покинули партию. И это было хорошим событием. Иначе они бы вывели на улицы идеалистически мыслящих молодых людей, чтобы использовать их в своей деятельности, и сделали бы их частью психологической войны для достижения своих целей.
На данном этапе внутреннее сопротивление также намеревалось сохранить власть и баланс сил. Можно ли было побороть вирус неонационализма, не заразив при этом основные органы? Нелегко сразу дать утвердительный ответ на данный вопрос. К сожалению, все еще оставались негативные последствия от альянса «Красное Яблоко» и произошел сдвиг в политических движениях, утверждавших, что разделяют националистические взгляды. Более того, в некоторых группах национализм стремитя к неонационализму и приближается к левым и кемалистам. Другими словами, исламская сторона национализма и религиозная тема себя исчерпали. И теперь мы можем наблюдать ряд всевозможных вызванных этим событий: от поддержки организации «Эргенекон», до холодного отношения к исламу.
Те же, кто долгое время называл себя «националистами, патриотами, консерваторами» и проч., в большинстве своем лишь с интересом наблюдают за развитием событий, ожидая, как происходящее охлаждение отразится на верхушке власти. Отделение от партийного верха таких избирательных округов, как города Эрзурум и Йозгат, считавшихся «оплотами национализма», — первый признак близких перемен в Анатолии. Поменяв идеи национализма на неонационалистические, некоторые партии перебрались из Анатолии в прибрежные районы, где традиционно сильнее левые кемалисты. Есть и возможные опасности: упрочнение позиций ПНД в городах, испытывающих прирост населения с юго-востока страны, и трансформация возможных в этих городах реакций в расистское предположение, что все движется к нездоровой структуре, при которой социальная стабильность может быть нарушена.
Национализм под угрозой неонационализма. Неонационализм, оперируя такими ценностями, как «родина, страна, национальные богатства», в то же время защищает ксенофобию. В этой системе, характеризуемой ультранационализмом и милитаризмом, холодное отношение к исламу не осталось незамеченным. Не без причины старшие члены организации «Эргенекон» изо всех сил старались спровоцировать националистов и стремились к миру с Турецкой православной церковью (в нее входят некоторые подозреваемые по делу «Эргенекон»), так что стремление вернуть Турцию в доисламский период имело свои причины.
Люди, автоматически причислявшие себя к националистам за свой патриотизм, оказались в смятении перед такими запутанными отношениями, потому что неонационалистская волна принесла с собой неприятную для них информацию. Существует прочная связь между популярностью теорий заговора и проникновением поддерживающих переворот неонационалистов в ряды националистов. Некоторые произошедшие события обеспокоили религиозных людей — религиозные общества, ордена и гражданские общественные организации — тех, кому они симпатизировали в прошлом и кто симпатизировал им. В то время как политическая верхушка этой группы все больше от них удаляется из-за своих жестких и агрессивных речей, убежденные националисты не рвали свои связи с исламом или с практикующими мусульманами. И способность нынешней элиты понять тех, кто в прошлом заработал всеобщую любовь своей возвышенной и искренней борьбой на благо родины, зависит от того, были ли они выходцами из народа, прежде чем добились своего текущего положения.
Якобитские элиты, возможно, не сумеют разобраться во всеобъемлющем мирном национализме Анатолии, но молчаливому большинству простого народа не сложно будет понять, что возврат к национализму Нихаля Атсыза — это самый настоящий отрыв от нации. К такому выводу уже приходят, что частично свидетельствует о молчании большинства. Все потому, что все больше молодых людей, чьи ногти вырывали во время жестоких событий 12 сентября, начинают трезво оценивать происходящую действительность и понимают, что поворачиваться спиной к нации ради каких-то темных связей — смертельно опасно. Они лучше других знают, что стране не помочь выкрикиванием лозунгов и шумными действиями. Они знают и то, что поиск убежища в одном лишь героизме, без предложения каких-либо осуществимых решений, несет большую опасность. Это важно не только для тех, кто строит свою политику на национализме, но и для всех, кто любит, когда страна прислушивается к крику молчаливого большинства, потому что нет такого разлома, который бы смог пережить третье потрясение. Иначе итоговое землетрясение будет очень масштабным, а последующие сотрясения в виде охлаждения приведут к милитаризму и расизму отдельных групп.