Турция в настоящее время стоит на пороге неизведанного, вступая в фазу страха, гнева и ненависти, а среди турецкой элиты - в фазу принятия желаемого за действительное.
С учетом того, что выборы в Турции, по всей видимости состоятся в конце весны следующего года (если только непредвиденные, чрезвычайные обстоятельства не вынудят власти провести досрочное голосование), страна, чьё становление и устойчивое развитие вызывает зависть соседей и дальних союзников, демонстрирует всевозможные признаки системного кризиса. В какой-то момент ситуация обязательно станет невыносимой, что неизбежно приведет к конфронтации. Будет ли она мирной, можно только догадываться. Никто понятия не имеет, что ждет Турцию через каких-то 10 месяцев - и далее.
Основной причиной огромного набора неопределенностей является, прежде всего, успех президента Реджепа Тайипа Эрдогана в создании страны по своему образу и подобию. Его разум всегда был хаотичным, запутанным. Чрезвычайно изменчивый и «скользкий» в своих действиях, Эрдоган спроецировал чувство непредсказуемости на все общество. Чем глубже кризис, причиной которого вероятнее всего является он сам, тем более решительным кажется его стремление к выживанию.
В течение последних трех лет Турция неуклонно катилась в темную бездну. Отсутствие верховенства закона и крах системы сдержек и противовесов, сопровождаемый деинституционализацией государства и массовым преобразованием бюрократии путем назначения партийных — и неквалифицированных — кадров, вызвал цунами коррупции и ошибок на центральном и местном уровнях.
Вместе с этим Турция постепенно превратилась в страну, управляемую стратегическими понятиями «безопасности и милитаризма». В течение некоторого времени критики правительства Эрдогана использовали термин «полицейское государство», но в последнее время, после серии разоблачений криминального авторитета Седата Пекера, вместо него стали использовать «криминальное государство». Возможно, кто-то даже скажет, что это комбинация того и другого.
Предстоящие выборы являются частью сложной головоломки. Одно можно сказать наверняка, что, как всегда, в стране неизбежно будет неспокойно. Будучи крайне упрямым (в своих квази-экономических теориях), безжалостным (в преследовании оппозиции и инакомыслящих), окруженным алчными деловыми кругами (со всех сторон общественного спектра, не только исламистами), бюрократами и преступниками, Эрдоган полностью осознает ставки по мере приближения выборов: сам масштаб злоупотребления властью превращает голосование в смертельную игру на выживание. Турецкий лидер просто не может позволить себе проиграть.
С другой стороны, как бы противоречиво это ни звучало, у него есть видение на 2023 год. Он полон решимости стать окончательным победителем накануне столетия Турции. Зайдя так далеко, Эрдоган сделает все возможное, чтобы перевернуть страницы, написанные основателем нации Мустафой Кемалем Ататюрком. Если он выиграет выборы, следует считать само собой разумеющимся, что Турция преодолеет исторический порог, точку невозврата.
В итоге мы все увидим появление Турецкой республики среднеазиатского типа, с большим количеством элементов политического ислама, но в остальном идентичной по своей структуре: формирующаяся династия с абсолютно лояльной администрацией, и парализованное общество, движимое страхом, подталкиваемое к единой идентичности.
Оппозиция, кажется, не совсем понимает, что происходит, либо равнодушна. Нынешняя политическая тенденция заключается в том, чтобы принять конформистское представление о том, что «экономический кризис так сильно ударит по власти, что Эрдоган и его свита рухнут сами по себе». Самое тревожное, если смотреть со стороны, это то, что этот праздный, фаталистический подход воплощает в себе политику основного оппозиционного блока, возглавляемого Народно-республиканской партией (НРП).
Пока подготовка к выборам шестипартийного оппозиционного альянса напоминает разрозненный «дискуссионный клуб». После нескольких месяцев «обсуждений» блоку еще предстоит выдвинуть кандидата, который бросит вызов Эрдогану на президентских выборах. А пока его лидеры заняты разработкой того, что они называют «возвратом к парламентской системе», к которой встревоженные избиратели, похоже, не проявляют ни интереса, ни понимания.
Заслуживающие доверия социологи (их немного) продолжают настаивать на том, что, учитывая патриархальную культуру Турции, оппозиции следует поторопиться с выдвижением сильного соперника. Но пока результатов нет. Часы тикают, а нынешний президент, который на этот раз осознает серьезность ставок, основательно готовится к еще одной победе. На его стороне госаппарат: и министр юстиции, и министр внутренних дел — «его люди», и они станут ключевыми фигурами в проведении и результатах выборов. То же касается и Высшей избирательной комиссии с ее алгоритмами подсчета голосов. И, разумеется, у Эрдогана помимо всего прочего много сторонников, многие из которых вооружены до зубов и готовы действовать, когда прикажет «босс».
Оппозиционный блок «утешает» массовый поток так называемых исследований общественного мнения, почти всем из которых не хватает прозрачности и доверия. Растущее число этих опросов используется как дешевый инструмент для манипулирования общественностью. Загрязненная атмосфера создает спорную картину того, что «все готово для массовой победы оппозиции», все принимается как должное.
Однако реальность далеко не ясна. Неопределившиеся по-прежнему составляют почти 20% от имеющих право голоса избирателей. Оппозиционный блок держится на расстоянии от прокурдской Демократической партии народов (ДПН), второй по величине оппозиционной партии на выборах 2018 года, и, кажется, утешает себя тем, что «в конце концов избиратели партии все равно проголосуют за них» на президентских выборах. Однако ДПН, похоже, полна решимости воздержаться от своей поддержки до тех пор, пока не получит гарантии прав курдов.
Политическая позиция оппозиционного блока также не предполагает светлого будущего. Она поддерживает наступательную внешнюю политику Эрдогана. Единства нет не только по курдскому вопросу, но и по экономике, и по взрывоопасной проблеме сирийских беженцев. НРП решительно поддерживает возвращение беженцев в Сирию и начало диалога с Асадом, в то время как Ахмет Давутоглу, лидер Партии будущего (ПП), который когда-то был министром иностранных дел Эрдогана и главным инициатором политики «смены сирийского режима с помощью повстанцев», отстаивает противоположную точку зрения.
На этом фоне некоторые претенденты сегодня заявляют, что турецкие избиратели продемонстрируют миру пример того, что «можно свергнуть самодержца». Это может оказаться случаем принятия желаемого за действительное. Надеяться на демократические перемены — это одно, а недооценивать способности политического диктатора — совсем другое.
Да, Турция вступает в чрезвычайно сложный период.