Экономика Турции в упадке. Но президент Эрдоган не станет обращаться к МВФ за помощью в получении кредита, потому что его условия могут лишить президента Турции неограниченного влияния.
Экономика Турции — это плотина, которая вот-вот может прорваться. За последние три года лира потеряла 90% стоимости по отношению к доллару, Анкара по состоянию на прошлый месяц истощила чистые международные резервы на фоне неэффективной защиты валюты. Турецкие нефинансовые компании, чьи валютные обязательства достигают $300 миллиардов, продолжают расплачиваться за них. Тем не менее президент Эрдоган по-прежнему не собирается подписывать соглашение о финансовой помощи с МВФ.
Эрдоган предпочитает быстрые корректировки. Одним из примеров является его недавнее расширение своп-линии с Катаром. Это временная договоренность, чисто теоретически расширяющая резервы ЦБ Турции с $5 миллиардов до $15 миллиардов, а не предполагающая проведения переговоров по вопросам, которые отчаянно нужно разрешить Турции: соглашение стэнд-бай или механизм расширенного финансирования с МВФ, который предоставит стране среднесрочный кредит под низкий процент в обмен на обязательство реализовать структурные реформы.
Многие эксперты в Турции и за рубежом считают, что основное препятствие для программы МВФ — идеология Эрдогана и его опасение негативной реакции избирателей на такую программу. Однако это не так. Скорее препятствие для сильного президента Турции — условия МВФ и его возможность подорвать гиперцентрализованный стиль управления Эрдогана.
Последние 10 лет Эрдоган консолидировал власть на основе политической платформы, опирающейся на неортодоксальную экономическую политику. Инвесторов привычно раздражают странные убеждения президента: процентные ставки, ведущие к росту инфляции, "лоббирование процентных ставок" евреями, стремящимися подорвать экономику Турции. Эти времена давно позади. После того как ЦБ утратил последнее подобие независимости в 2019 году, эти убеждения стали преобладающими. По большому счету именно они диктуют денежно-кредитную политику Турции.
Еще хуже бессмысленная защита обменного курса турецкой валюты, сначала 6 лир, затем 7 лир за доллар, которая оказалась катастрофической для резервов ЦБ. Это один из самых уязвимых факторов для Эрдогана, потому что эти усилия предпринимал его недостаточно подготовленный зять, министр финансов Берат Албайрак, которому вообще не следовало бы занимать данную должность.
Эрдоган и раньше доказывал свою прагматичность, особенно перед лицом кризиса. Происходило повышение процентных ставок, даже когда он был против них. На фоне усиления кризиса с Россией он восстановил связи. Но после этих решений не произошло передачи власти. Учитывая его почти полный контроль над СМИ, Эрдоган может совершать U-образные развороты гораздо легче, чем при реальной демократии, если только они не требуют отмены 18-летней консолидации власти. Истинная причина, по которой Эрдоган не станет обращаться в МВФ, заключается в том, что любое соглашение стэнд-бай или механизм расширенного финансирования требуют структурной реформы, а это подразумевает разделения власти и создание эффективного управления. Правящая "Партии справедливости и развития" Эрдогана только выигрывала от отсутствия прозрачности.
Фонд национального благосостояния Турции — по сути, параллельный бюджет президента Турции — не проверяется парламентом. Один частный аудитор даже сказал, что недостаточно данных для проведения адекватной оценки. Также вызывают подозрение экономические данные, предоставленные Турецким статистическим институтом.
Экономика Эрдогана процветает благодаря внебалансовым соглашениям, заключенным с друзьями "Партии справедливости и развития". Например, аэропорт Зафера был открыт в 2012 году в западной провинции Турции Кутахья. Он находится под управлением строительного магната из ближайшего окружения Эрдогана, который помог ему взять под контроль правительственные СМИ. Правительство прогнозировало 7,6 миллиона пассажиров в первые 7 лет работы аэропорта, однако через аэропорт прошло только 300 тысяч пассажиров. В соответствии с соглашением о доходах, гарантированным правительством, срок действия которого истекает в 2044 году, компания должна была получить 205 миллионов евро из государственной казны за обслуживание несуществующих рейсов в аэропорту, который она построила на сумму более $55 миллионов.
Программа МВФ потребовала бы провести реформы, устранить такие возмутительные гарантии доходов и бесчисленное множество других внебалансовых соглашений. Также она потребовала бы привлечь к управлению компетентных технократов, обеспечить соблюдение прозрачности, подотчетности, независимости регулирующих органов. Ей нужны были бы гарантии в том, что центробанк свободен от политического давления. Но проведение подобных реформ лишило бы Эрдогана контроля над всеми сомнительными сделками, которые он и его соратники заключили за последние годы. Другими словами, сделка с МВФ — прямая угроза его правлению.
Предыдущая программа МВФ, начавшаяся в 1999 году и достигшая пика в период кризиса 2001 года, обеспечила стране большую прозрачность. Этот пакет был создан в ответ на неустойчивый уровень госдолга. МВФ призвал провести структурные реформы для укрепления государственных финансов и усиления прозрачности в бюджетно-налоговой сфере. Также одним из требований для получения кредитования стала новое управление. И это сработало: Турция стабилизировалась, достигнув в среднем роста в 7% за следующие 6 лет.
Сегодня программа МВФ обещает аналогичные выгоды для Турции, однако Эрдоган не желает подчиняться ее условиям. В последний раз меры жесткой экономии МВФ дали свои результаты, но не до того, как Девлет Бахчели, ультранационалистический партнер трехсторонней коалиции Турции, провел досрочные выборы в 2002 году, в результате которых были свергнуты все политические партии, представленные в парламенте, как правящие, так и оппозиционные. К власти пришел Эрдоган, бывший мэр Стамбула. Бахчели, такой же непредсказуемый сейчас, каким он был тогда, сегодня является ключевым партнером Эрдогана по коалиции.
Эрдоган не хотел бы стать его последней жертвой накануне президентских выборов 2023 года, особенно после того, как его главным конкурентом стал нынешний мэр Стамбула Экрем Имамоглу. И все же выборы состоятся через 3 года — для турецкой политики это целая жизнь, и Эрдогану необходимо сделать так, чтобы добыча поступала не только в патронажную сеть ПСР, но и к Бахчели и его клиентам.
Именно поэтому МВФ станет последней остановкой для правительства Турции. Если экономические проблемы Турции и ее страдающих граждан заставят Эрдогана сесть за стол переговоров, МВФ не должен открывать ему свободный доступ к кредитам. МВФ должен требовать прозрачности в бюджетно-налоговой сфере, прекращения внебалансовых соглашений, найма профессиональных технократов, а не членов семьи Эрдогана, введения жестких мер по борьбе с коррупцией и отмыванием денег.
Многочисленное, молодое и динамичное население Турции может стать движущей силой экономического роста Европы и Ближнего Востока, и оно заслуживает того, чтобы ему дали такой шанс.